Граница Раздела

      – Это всё.. Вода?       – Застывшая вода, – поправил меня Картамо. Титан подал ему руку, чтобы он спрыгнул с выступа, я же для этих целей создал себе пару платформ, по которым спустился без посторонней помощи. Осваиваю новые области применения моих способностей, да-да.       – На холоде вода леденеет. Слышал про такое?       Меня пытались поддеть, но мне было некогда вестись на это.       – Да, но никогда не видел. И что, эм..? По этому можно пойти?       – Да, – отозвался Арктика. – Единственное преимущество изменений климата и прорыва всех плотин. Что гигантские площади оказались затоплены, а вода потом и ещё замёрзла. Вот вам и спокойное передвижение.       Я ещё раз осмотрел эту воду внизу. Мы спускались в гигантскую яму, если это можно было так назвать? Я не был силён в географических названиях, простите, но однозначно это было углубление в земле с каменистыми стенами, а снизу до своей почти половины заполненное водой. Застывшей водой. Но если так подумать, Арктика действительно прав. Раньше для передвижения по воде нужен был специальный транспорт. А он, как масштабное явление, после катастрофы полностью исчез, и так и не восстановился. А если бы все эти реки и озёра пришлось как-либо обходить или пересекать напрямую.. Было бы затруднительно? С другой стороны, кому в здравом уме пойдёт в голову гулять по внешнему миру..       – А то, что из воды что-то торчит, – вскоре заметил я. – Это..?       – Дома. Инфраструктура, так сказать.       – А, – выдохнул я. – Здесь раньше жили люди?       – Да. Раньше люди строили так называемые плотины. Слышали, может? – Арктика оглянулся на меня. – Сооружения для контроля потоков воды. Но за ними нужен уход, а когда людей с этих территорий эвакуировали в Нерепар, некому стало за ними следить. Они разрушились, а вода хлынула сюда.       – Это людям ещё повезло, если их успели эвакуировать, – заметил Мизен. – И если плотины были прорваны из-за ухода людей, а не из-за взрывов.       – Ну да, – признал Арктика. – А так, страшно представить, сколько там захоронено бедолаг.       Я ещё раз оглянулся на торчащие из-под воды шпили и странные небольшие сооружения. Инфраструктура, значит.. Следы людей? Которые, возможно, не факт, что успели выбраться..       – Ужасно, – вздохнул я. – Но.. По этому точно можно ходить?       – Без проблем, – Арктика посмеялся. – После сброшенных бомб температура упала, и вся вода, что была в мире, замёрзла. Сейчас хотя и стало теплее, этого всё ещё недостаточно для того, чтобы можно было утонуть или даже провалиться под лёд. Там успела нарасти такая толщина, что.. Прыгайте. Бегайте. Можете даже попробовать побурить.       Я не знал, что такое бурить, но в любом случае – я не собирался делать ничего из названного Арктикой, и даже неосознанно.       – Ничего с ним не станет.       Вчера часто по ходу разговора упоминались какие-то детали о мире – и сегодня это также продолжалось. Оно и логично, мы ведь путешествуем, видим всё это, я задавал вопросы, и мне отвечали. И надо сказать, было очень странно. Я никогда раньше не интересовался жизнью снаружи. С другой стороны, под Куполом нас тщательно оберегали от ужасного внешнего мира. Чуть ли не с детства запугивали, что там опасно, высокий фон, и гражданские ни в коем случае не должны оказываться снаружи. Ведь мы слабые и немощные, и с нашим здоровьем мы там умрём в первый же день. Ну а историей мира интересоваться было сложно. Курс в школе был довольно ограниченным, и только сейчас я понимал, насколько странно, что ни у кого из нас не возникало вопросов. А что было с людьми, которые жили на этих территориях? Ведь не все же они попали под взрывы и погибли быстро? Кто их собирал? Координировал деятельность по эвакуационным работам? Кто-нибудь считал жертвы? Насколько вообще возможно это было.. Ну, может, кто-то и задавался этими вопросами? Только в любом случае получить ответы невозможно, а потому оставалось только забыть об этом. Чего тревожить себя в лишний раз, правильно?       Я не собирался делать это и сейчас. Конечно, мир и людей было жаль, но не настолько, чтобы впадать в истерику и страдать по ним. Было и было.       – Вы.. – волновало меня больше другое. – Арктика и Тридцать Три. Вы ведь застали сами взрывы? Как это было?       Возможно, не стоило спрашивать о таком, если я не хотел не спать ещё одну ночь, но почему бы и не поговорить? Да и когда ещё будет возможность узнать обо всём от первых лиц. Я думал об этом, когда ещё только встречался с Комиссией. Ведь и все эти люди были там? Наблюдали за всем с первых рядов, участвовали во всех событиях. Да блять, они встали во главе выживших? Что может быть интереснее, чем их жизнеописание? Если бы только с ними можно поговорить в спокойной обстановке и допросить обо всём..       Но раз это невозможно, вот, есть ещё два человека? Которые точно так же застали всё.       – Страшно, – хмыкнул Тридцать Три.       – Да, – протянул Арктика, и к счастью, хотя бы он решил поделиться подробностями. – Смешно, как какие-то события могут быть совершенно непредвиденными в нашей жизни. Мне с утра нужно было на работу, а я.. Раньше это называлось "играть". Я думал: "Сейчас-сейчас, ещё немного посижу и пойду спать, успею ещё выспаться". Кто бы мог подумать, что спать мне не потребуется больше никогда. И не нужно мне будет больше ни на какую работу.       Я оглядел Арктику, пытаясь хотя бы примерно вообразить, кем мог работать человек вроде него. Какие вообще работы были в прежнем мире? Такие же, как у нас сейчас, или, может, было что-то другое? Может, и про это получится поговорить когда-нибудь..       – Время тогда было неспокойное, мягко говоря, – Арктика тем временем продолжал. – Мы были привыкшими к испытаниям оповестительной системы. Так что когда ночью вдруг завыли сирены, я сперва даже ни о чём не подумал. Проверка и проверка. Я за новостями не слежу, чтобы знать, когда их проводят, а когда нет. А потом..       Он замолчал, тяжело вздыхая, и тогда продолжил Тридцать Три:       – Половина города в мгновение исчезла.       – Да, – снова подхватил Арктика. – Часть – в самом взрыве, часть стёрлась в пыль от ударной волны. Я стоял у окна – хотелось посмотреть, как будут реагировать на сирены другие люди. И просто.. Пух.       Он расставил руки, так, видимо, отсылаясь к масштабам разрушения..       – Я спал, – Тридцать Три покачал головой. – Но было сложно не проснуться от такого. Всё затряслось, зашумело. Потом завыли сирены..       – Тогда стало понятно, что воют не просто так, а потому.       Какой же забавной у них всех была привычка говорить вместе и по очереди..       – Надо было быстро собирать всё самое важное. Первое время ещё никто ничего не понимал. Я как будто один повёлся на шутку?       Арктика неловко посмеялся.       – Но зато я быстро и без давки добрался до станции. Там уже ждали дяденьки в форме, но никто ничего не говорил. Всех, кто приходил, просто уводили вглубь, располагали на местах и.. Всё. Сидите, ждите.       – Что такое это метро? – спросил я. – Вы уже второй раз упоминаете.       – Сеть подземного транспорта. Тоннели и.. Залы, станции. Из-за расположения под землёй метро всегда рассматривалось как бомбоубежище. Ну и иногда оно сообщается с полноценными бункерами.       Это почему-то его рассмешило.       – Туда, правда, обычных людей никто не пускал. Что смешно.. Но ладно. Постепенно начали появляться люди из поражённых районов. Кто смог выжить, – Арктика неловко поджал губы. – Да и тогда уже даже на тех, кто вроде бы ни от чего не пострадал, стало видно, что это было ядерное оружие. Лучевая болезнь, о-о. Врачей, которые приходили на места, сразу отправляли ухаживать за больными. А все остальные могли за этим наблюдать. Как с людей слезала кожа, они лежали, все окровавленные, и кричали..       Какой ужас. Но неужели у них не было радиопротекторов..? Хотя они помогают, если принимать их до облучения, а не во время и уже после..       – А с тобой что-нибудь было? – спросил Картамо.       – Нет. Не знаю, каким чудом мне повезло, но кроме сухости в глазах и рту я ничего не испытывал. И синдром перезагрузки я тоже перенёс легко? Хотя я слышал, многим это давалось тяжело.       – Это очень больно, – кивнул Тридцать Три. – Мне столько боли лучевая болезнь не доставила, сколько перезагрузка.       Я мягко вмешался:       – Вы так называете.. Обновление ткани?       "Синдром перезагрузки" было незнакомым мне термином, но я полагал, что это именно оно. Что ещё они могли так называть, в самом деле.       – Да. Перевоплощение из мягкой в твёрдую.       – Ох.. – выдохнул я, прикладывая большое количество усилий, чтобы совсем не свалиться в уныние. Всё это звучало ужасно и очень грустно. Тридцать Три ещё и пострадал во время катастрофы? Раз "лучевая болезнь ему столько боли не доставила". Она была. И как это отвратительно – наблюдать, как половина твоего города, места, где ты живёшь, просто исчезает? И ладно бы, город разрушили, но люди..       – Но, к счастью всех нас, у нас была Комиссия, – со вздохом протянул Арктика. – Тогда ещё, конечно, все они были по отдельности и независимо друг от друга, но их отношения начали намечаться почти сразу.       – Ты.. – заметил я. – Застал ещё и их? Их становление, я имею в виду.       Я уже думал о том, что Арктика – очень ценный человек. Но если он видел появление их нового правительства..? Он ничего не записывал о тех днях? Полагается только на память?       – Мне повезло оказаться на одной станции с Яхонтом. Он не врач, но разбирался в медицине и первой помощи. А ещё, видимо, работал с людьми? Но у него были какие-то навыки организации толпы. Мы с ним были одними из первых, кто перенёс синдром, и кто сделал это относительно легко. Поэтому он стал нашим местным лидером, а я помогал ему по мелочи. А ещё он позаботился о моей кошке.       Я вздрогнул от одного упоминания животных.       – Кошка..?       – Да, – Арктика повёл головой. – Я же сказал, мы собирали всё необходимое. Я бы никуда не ушёл без своей Дурочки.       Я очень хотел узнать, где она сейчас – ведь с таким отношением, вряд ли бы он оставил её где-то, верно? Но решил, что, возможно, не стоит поднимать эту тему. Столько лет прошло, животное могло уже банально погибнуть, если не сделало этого сразу. Но в любом случае она не здесь, а значит, это может быть весьма трагично. Не будем. По крайней мере, сейчас..       – Он любит животных. Ты, возможно, заметил? – Арктика оглянулся на меня, но я только растерянно выдохнул. Как я должен был это заметить? Аншелес Яхонт, да, член Комиссии. Но он при мне произнёс всего одну фразу, и к животным она не имела никакого отношения. И да, мне представляли его, и я сам читал..       – Ты же видел их, тебя наверняка представляли им, – Арктика самозабвенно продолжал. – Его главный подвиг: это сбор генетического материала. Его способности позволяют как бы консервировать его. Не в том виде, что он хранит половые клетки или вроде того. Он способен хранить самих живых существ. После взрывов, когда всё более-менее улеглось, и лучевая болезнь перестала быть такой проблемой, он занимался тем, что организовывал, и даже возглавлял экспедиции. Изучал состояние земель, воды, попутно искал поселения, где были выжившие. И животных, да. Его как будто только они и беспокоили? Но он всё равно очень много сделал для эвакуации людей. Хороший человек.       – И вы были.. – растерялся я. – Его напарником?       Я сомневался, что подобные слова можно использовать, но никакие другие мне на ум не пришло, а потому..       – Да. Всё равно мне было некуда податься, а так хоть.. Занятие, и человек всегда скажет, чем тебе заняться. Самое то, когда собственная голова не работает.       – И это приблизило вас к Комиссии? – спросил я. Мы так хорошо говорили, и я намеревался так же, как со мной вчера, вытащить из Арктики всю его историю. Как он из напарника Аншелеса стал врагом Комиссии?       – Да? – Арктика как будто никогда не задумывался об этом. – Но я и правда наблюдал за ними. И как раз во время их притирок друг к другу, как.. Изначально они назывались "Комиссия по восстановлению общественной стабильности". Как КВОС решали вопросы.       Арктика приготовился загибать пальцы.       – Поиска и эвакуации выживших людей, лечения поражённых, а вместе с тем и объяснением новой природы, снабжения населения необходимым для жизни и улучшения условий проживания. Восстановления инфраструктуры, и всего этого..       – Этим занимались только они?       – Да. Пятнадцать человек. Как они все собрались тогда, так и остались до сих пор. Воплощение стабильности, а?       Арктика посмотрел на меня, пытаясь улыбаться, но я видел, что ему тяжело. Только почему? Что-то произошло? С другой стороны, он же здесь сейчас. И Тёмный отряд – группа разыскиваемых преступников. Конечно, если было такое смещение в положении, однозначно что-то случилось.       – А куда пропали.. Ну, ведь до Взрывов людьми кто-то правил? Кто был до Комиссии? Вместо неё, или как у нас, Совет?       – А, правительство, – протянул Арктика, и вдруг усмехнулся. – Да, видели, знаем. Скорее, во время Взрывов они попрятались в своих бункерах? Ну, тех, куда обычных людей не пускали. Конечно, нечего смердам объедать элиту мира.       Я не понял половину слов, но мог уловить общий настрой, и оттуда догадаться – Арктика негодовал, что верхи заботились о себе, при этом не делясь с низами. И можно было сказать в их оправдание, что они более ценные для общества люди, чем те самые "низы".. Но разве это правда? Взять тот же наш Совет. Что они смогут без нас? Никто из них не промышленный рабочий, никто из них не врач, никто из них не сможет снабдить их едой, если будет острая необходимость, не сможет изготовить лекарство, или хотя бы определить, что нужно принимать в том или ином случае. А потому, конечно.. Спорный вопрос, кого здесь стоит оправдывать.       – Они переждали там четыре месяца, – Арктика задумчиво поморщился. – Как раз когда всё более-менее улеглось. Лал и Аргон тогда уже даже начали отстройку Башни? И вдруг они вылезли.       Арктика возмущённо хохотнул.       – Можете себе это представить?       – Очень абстрактно.       Арктика был серьёзно возмущён, и я, вроде как, понимал его.. Но в то же время осознавал, что мне не хватает понимания, чтобы полностью разделить его эмоции.       – Когда люди уже справились и без них, они вдруг вернулись с претензией, что мы, вообще-то, здесь закон, вы нас не забыли? Представь лица людей, особенно нижней шестёрки Комиссии? Все врачи, – напомнили мне. – Которые не спали неделями, которые, сами умирая от облучения, продолжали лечить других? Конечно, это их призвание, они должны были делать это безвозмездно. Но эти люди..       Запыхтев, Арктика отвернулся.       – Однозначно заслужили больше уважения чем те, кто тупо сбежал. И прятался в комфорте, пока мы умирали в муках. Сокол попытался им возразить. "При всём уважении, но вы сбежали. В ваше отсутствие о людях заботились мы. Вы не можете просто прийти и вести себя здесь, как хозяева". В итоге его попытались убить.       Я в ужасе уставился на Арктику, который только громко усмехнулся.       – Идиоты. Они не знали, что их тупое оружие из их бункеров не может навредить людям, которые пережили на поверхности настоящий ад.       – А, у них не было нормального оружия.. – вздохнул я. Но я правда испугался за Ферсма.. Но стоило догадаться, да. Оружие против Тёмных изобрели мы. Откуда оно могло взять у людей в те времена?       – Нет. Там нужно было бояться не за нас. Семь так разозлилась, что лично перебила всех тех людей.       – Прямо.. Перебила?       – Да. Кому вырвала сердце, кому оторвала полголовы.. – Арктика неловко поджал губы, но тут же взбодрился. – Когда умеешь быстро передвигаться в пространстве, очень удобно.       – И что, это было на глазах у толпы? – спросил я. Просто хотелось узнать, насколько верное решение – убивать на глазах у людей их бывшее "правительство", как это назвал Арктика. С другой стороны, выглядит так, будто это правительство утратило весь авторитет? А потому.. Может, их смерть статусу Комиссии и не навредила. Возможно, даже наоборот, и они стали в некоторой степени освободителями?       – Конечно. Они же созвали всех людей. Видимо, хотели, чтобы была торжественная встреча? Но они пришли не туда.       – Он злорадствует, – с усмешкой отметил Титан.       – Я радуюсь справедливости, – поправил его Арктика.       – И люди просто поддержали вас? – спросил я. – Даже как убийц?       Я не хотел никого оскорбить этим (хотя в таком случае, наверное, следовало выбирать слова помягче), но Арктика всё равно посмотрел на меня оскорблённо.       – А что, власть, которая в самый ответственный момент бросила своих людей, лучше убийц? Людей тогда поддерживали и сохраняли врачи. Учёные. Комиссия. А не все эти тупые политиканы, которые и так всю жизнь клоунадничали, а потом позорно сбежали, отсидели самый ужас в тепле, но как только вылезли – сразу затребовали себе все права.       Да, с этой точки зрения оправдывать их совершенно точно не хотелось.. Ну, я и не думал? Скорее, делал это по некой инерции. Простите, я гражданский, это моя базовая функция – надеяться и во всём уповать на правительство.       – Нет, конечно, людей взволновала сцена убийства. Хотя, мне кажется, все тогда уже успели насмотреться на кровь и мясо, а потому это было обычной картиной. Паники не было, только пара вскриков, может? А потом Баус выступила с речью, и..       Арктика задумался.       – Все как-то успокоились и забыли? И это стал день, когда всё началось. Комиссия встала у власти ещё до этого, но тогда, можно считать, они утвердились и люди их открыто и массово поддержали.       – Ого. Хотелось бы её услышать..       Интересно, есть ли какая-то запись её речи? Но такое обязательно нужно увековечить, мне кажется, и бережно хранить. Ну, я бы так и сделал. А учитывая, как Комиссия переживает о своём авторитете и том, чтобы все знали, что они сделали.. Странно, что они до этого не додумались. С другой стороны, если это было не специально, то как они могли знать, что нужно записывать?       – Я могу тебе процитировать, – Арктика оглянулся на меня. – Если интересно.       – Конечно, интересно, – воскликнул я. – Это же..       Я хотел рассказать, какой это исторический момент, и как можно – не интересоваться таким.. Но постеснялся, да и не хотелось выглядеть глупо. Если я не смогу подобрать нормальных слов, – а я более вероятно не смогу, – то и нечего позориться.       – Уважаемые сограждане, – громко огласил Арктика, расставляя руки. – Послушайте меня. Эти люди когда-то занимали руководящие посты. Они решали как нам жить, что мы должны делать, оценивали наш труд и ценность наших жизней. Мы слушались, потому что это был наш договор – как государства и его граждан. Мы слушаемся, они покровительствуют. Но в самый ответственный момент, когда мы нуждались в этом особенно сильно. Государство почему-то забыло о том, что оно должно гарантировать нам в первую очередь. Безопасность.       Стоило отдать должное Фосилии – разговаривала она хорошо. Я всегда уважал людей, которые могут грамотно и сильно выступить, и без какой-либо подготовки. И если Арктика не приукрашает её речь, то она безумно хороша.       – Они не защитили нас. Но зато быстро спасли себя. И пока мы здесь умирали в страшных мучениях, смотрели на чужие страдания, хоронили своих сограждан, где были они? Сидели в своих бункерах? Наверняка ни один из них не голодал, потому что небольшие запасы еды нужно распределять на всех. Ни один из них не пострадал от лучевой болезни, хотя даже на такой случай, я уверена, у них были запасы всевозможных медикаментов. Хотели ли они поделиться этим с нами? Что бы это спасло хотя бы на одну, на две жизни больше? Нет. Они думали только о себе.       Ну, о чём я и думал. Что люди сами отринут то правительство, которое о них не заботится. Лишь бы только на их место пришёл кто-то лучше, и люди знали, что могут положиться на этих людей.       – Пока мы, – продолжал Арктика. – Я, Фосилия Баус. Лауэ Баском, Циркель Ланге, Ларимар Регента, Могол Дериан, Низам Нонния и Логан Трона. Пока мы помогали раненным, мы несли их на себе в больницы. Мы старались помочь каждому. И даже сейчас наша работа не окончена. Мы изучаем структуру нашего нового тела, мы стремимся понять, кто мы теперь. Пока Лал и Аргон решали вопрос, откуда нам взять энергию. Пока Санси пытался выяснить, как нам теперь прокормить себя. Пока Яхонт организовывал походы с целью поиска других выживших, и организовывал их транспортировку сюда.       Что ж, теперь мы знаем, что привычку представляться по полчаса и перечислять свои заслуги Комиссия завела ещё тогда..       – Пока мы делали всё это, где были они? Те, с кем у нас был договор? Так кто больше достоин стоять у власти – мы или они? Это не оправдывает их убийства, и все согласны, что это было неправильно. Но я не вижу смысла скорбеть по ним или бояться остаться без надёжной опоры. Они ей никогда и не являлись. Мы можем взять власть в свои руки. И мы будем лучше. Мы – такие же люди, как и вы. Никто из нас не пришёл сверху, у нас нет интереса во власти, и мы хотим лишь помочь. И я думаю, вы согласитесь с тем, что мы должны стать во главе Нерепара. Мы уже сделали многое. Мы собираем здесь всех выживших. Мы восстанавливаем промышленность. Лал и Аргон отстраивают для нас сооружение, которое, я обещаю, решит все наши проблемы с энергией. Мы всё ещё ведём исследования по структуре нашего нового тела, но мы изучим его до самой последней клетки. Ни наша новая природа, ни изменения, что свалились на этот мир, не будут преградой для жизни. Комиссия позаботится о вас. Защитит вас. И обеспечит всем необходимым. Мы не та власть, которую мы знали. Мы будем лучше. И мы никогда не нарушим договор. А дальше был свист и крики одобрения..       Осознав, что всё закончилось, я медленно выдохнул. Да, и правда впечатляет..       – Но я всё ещё удивлён, как спокойно люди их приняли.       – Многим людям, Ренске, – внезапно заговорил Тридцать Три, – нужны, и очень важны, стабильность и спокойствие. И порой, чтобы получить это, они могут согласиться и не на такое. Как говорится, свято место пусто не будет. И пусть его займут люди вроде Комиссии, чем.. Какие-нибудь проходимцы. Думаю, так тогда думали многие.       – Комиссии очень повезло, что Баус оказалась с ними, – к разговору присоединился и Мизен. – Если бы не она, с её умением складно разговаривать..       – Комиссия без неё и не образовалась бы, – когда заговорил Кагот, я снова вздрогнул с непривычки. – Хотя, может, Сокол и смог бы собрать их. Но..       – Насколько я знаю, – мягко вмешался Тридцать Три, – это она выделила самых видных и деятельных из толпы. А потом собирала их заседания.       – Да, – подтвердил Картамо. – Так и было.       – И тогда больше стоит радоваться тому, что взрывы не унесли жизнь такой талантливой женщины. Где бы мы все сейчас были, если бы не она.       – Мда.. – задумчиво протянул я, и снова обернулся к Арктике. Всё-таки, по большей части, у нас с ним шла своя беседа.       – Но.. Как так вышло, что в итоге вы оказались здесь? Если вы были при члене Комиссии. Как теперь вы стали разыскиваемым преступником?       – Между взрывами и войной с вами было шестьдесят четыре года передышки. Комиссия за это время наладила производство людей, отстроила Башню со всеми её функционирующими отделами. В общем, почти полностью возродила жизнь. Но вопросы, которые нужно было решать, не заканчивались. В частности, обострилась проблема магических способностей, которые начали массово пробуждаться у людей. Это давало много возможностей. Например, людей, которые могли преумножать вещество, направляли на работу в цеха по производству пищи, люди с боевыми способностями следили за порядком, люди, владеющие телекинезом, помогали в строительных работах и так далее. Но в то же время вставал вопрос контроля людей, которые..       Арктика задумчиво покачал головой из стороны в сторону.       – Получились сильнее. В Комиссии не было способных воинов, но им нужно было защищать себя. Потому что быстро стало известно: ни одно оружие не способно нас поразить, но может наша же магия. Здесь на помощь пришла Семь, открыв явление инкрустации. Камни, которые она научилась производить, могли оказывать на людей разные эффекты: от оцепенения до коматозного состояния. В послушных рабов это никого не превращало, но зато могло вовремя остановить или донести мысль: вам лучше слушаться. Так же это было механизмом отслеживания. Ну, вы в курсе? Вам ведь тоже что-то инкрустировали.       – Да, – хмыкнул я, оглядываясь на свою руку.       – Ну вот. В конце концов встал вопрос о том, чтобы и меня сделать таким. Хотя я долгое время считался просто дурачком, который бегает за Яхонтом.. Но в один момент выяснилось, и конечно же, сразу на глазах у всей Комиссии, что я очень силён. Очень силён.       – Преступно силён, – посмеялся Титан.       – Да. Ну, в общем, меня так же захотели напичкать контролирующими камнями. Но я не захотел.       – Что зна.. – уже хотел было спросить я, но быстро заткнулся. Я хотел возмутиться: "Что значит не захотел?". Не захотел выполнять волю правительства? Да как ты можешь. Но нет. Как раз такое отношение и было нормальным. Вмешательство в твоё тело без твоего согласия, ещё и такого рода, и сомнения в твоей верности, когда ты порядочно служил, – это отвратительно. Мне ли не понимать, да?       – Так что меня объявили преступником и мне пришлось бежать. Честно говоря.. – Арктика задумался. – Только в тот момент я очнулся и в полной мере понял, что происходит. До этого, все эти десять лет прошли как будто в тумане? Хотя я, вроде, полноценно жил? Помогал Комиссии, усердно работал.. А им даже этого было мало? Раз они сомневались во мне?       – Им всегда будет мало, Арктика, – раздался голос Кагота. – Ты мог провести там и пятьдесят лет, и сто. А тебя бы потом заклеймили, как любое другое оружие. Ведь ты опасен.       Тот огорчённо выдохнул, и я оглянулся на Кагота. Кажется, он отлично знал, о чём говорит? С другой стороны, как будто кто-то здесь этого не понимает. Каждый здесь солдат или иная форма собственности Комиссии. Двое не пожелали ей становиться, будучи от рождения свободными, и вот, что с ними стало. Хотя историю Тридцать Три никто не рассказывал, но он ведь тоже здесь? Готов поспорить, причины у него примерно те же.

******

      – А как вы собрали всех этих людей?       – Хотите узнать историю Тёмного отряда?       – Да. Очень интересно. Как вы вообще пришли к этому? Получается же.. Очень долгое время вы путешествовали с Тридцать Три?       Арктика отрицательно покачал головой.       – Нет-нет. Первые лет пять, наверное? Или десять.. Простите, – Арктика неловко посмеялся, – я не умею считать. Я был один.       – О, – выдохнул я, опешив. – Звучит грустно.       – Да ладно, – Арктика только усмехнулся. – Я бы умер со стыда, если бы кто-то видел меня в том состоянии. Как я просто хожу и рыдаю.       – Р.. Рыдаете? – растерялся я.       – Я был убит. Произошедшее сильно меня подкосило. Но если в Нерепаре я ещё как-то отвлекался. Говорю же, первые годы такой жизни у меня прошли будто в тумане. Я мало что понимал, а Яхонт.. Скажем так, я человек механики. Мне говорят, что делать – и я просто делаю. Поэтому я ценю хороших руководителей. Тех, кто может чётко и ясно сказать мне, что делать, но при этом не видит во мне какую-то убогую прислугу. Яхонт был таким человеком. Работа с ним долго поддерживала меня, но в конце концов.       Арктика развёл руками.       – И казалось бы, сколько времени прошло? – Арктика будто сам был удивлён. – Но когда я оказался один, посреди вот этого. Понял, во что превратился мир, что мне даже нельзя никуда сбежать теперь, и я покинул единственное место, пригодное для жизни..       Арктика посмотрел на меня, и в темноте, когда в его глазах отражался свет лампы, он смотрелся особенно жутко. Но я не собирался уходить. Как раз сегодня отлично получилось, что мы остались бодрствовать вдвоём, и я сбирался использовать это время как можно более продуктивно.       – Хотя, думаю, мне было не столько жаль себя, сколько весь мир. Вы, наверное, не понимаете, чего мы, как человечество, как масштабное явление, себя лишили? Если бы понимали, думаю, вы бы тоже были в ужасе.       – Мне немного рассказывали, – я повёл плечом. – В больнице Нерепара. Со мной беседовал один врач, он рассказывал мне об интернете.       Арктика криво усмехнулся, глядя куда-то вниз. Мне тут же стало неловко. Похоже, я звучал смешно? Ну, наверняка в прошлом мире было куда больше вещей, которые было жаль потерять, чем какой-то там интернет. Но откуда я могу знать об этом? А потому простите, конечно..       – Но я могу согласиться с тем, что я просто не могу понять масштабы вашей трагедии. Всё же, мы родились и переживали совершенно разные эпохи.       – Но одно, я думаю, вы должны понимать? – Арктика посмотрел на меня, как мне показалось, с надеждой. – Когда вся твоя жизнь рушится в один момент, и от тебя не зависит ничего.       Я даже усмехнулся. Да, что-то подобное у меня было.       – Ты можешь только наблюдать и.. – Арктика задумался ненадолго, но даже так продолжил неуверенно. – Пытаться выжить? Но даже без цели. Потому что неизвестно, что будет дальше, и смысла выживать как будто и нет. Но ты движешься по какой-то инерции. Это не сознательное желание, а просто.. Какие-то движения тела.       – Да, – вздохнул я. – Когда меня осудили, я тоже был в ужасе. Я за всю свою жизнь не сделал ничего плохого. Но одно недоразумение разрушило всё.       Арктика понимающе покачал головой.             – Когда за мной пришли, я не мог ничего сделать. Ведь я слабый гражданский, а те силы, что у меня вдруг появились.. Я не умел ими пользоваться, да и вряд ли бы смог что-то противопоставить нашим солдатам. А даже если бы я и отбился, куда бы я потом пошёл? Мне бы никто не помог, а сбежать наружу я бы не смог. Для меня единственным путём было совершить самоубийство, но я не успел. Да и испугался, наверное? Кому хочется умирать. Но, наверное, хочется думать, что был бы я силён, я бы смог защитить себя?       – Всем нам нравится думать, что бы мы сделали, будь у нас достаточно сил, – Арктика закатил глаза. – Я в это не верю. Силы, не силы.. Важна готовность что-либо сделать. Если ты не готов, то и не важно, насколько человек силён. А под готовностью надо понимать и наличие возможностей, и понимание, что они у тебя есть. Вы и правда оказались в безвыходном положении. Не знаю, вините вы себя или нет. Но вы ничего не могли сделать. Вас бы, скорее, и правда убила стража. А потому выразить покорность было единственным верным для вас решением.       Я покачал головой. Задумчиво, потому что так.. Я даже не думал об этом. А к чему? Может, мне нравилось успокаивать себя тем же, что сейчас сказал Арктика? Что я не мог ничего сделать, конечно, мне не стоило рисковать? Да и какой смысл успокаивать себя, или утешать. Всё равно я оказался там, где оказался, только благодаря стечению обстоятельств. От меня вообще ничего не зависело. Инош бы пришёл за мной, даже если бы я не оказался в тюрьме, и никто бы меня от него не спас. Так что.. Я могу лишь радоваться. Всё ещё не так плохо сложилось.       – Потом была операция, – продолжил я, – забор материала. Я тоже могу назвать это время "как в тумане". Вроде, я просто целыми днями плакал в тюремной камере? А, вроде.. Ничего этого и не было. А потом я оказался в Нерепаре, ничего не помня о произошедшем. И вот, вы говорите. Пытаться выжить, хотя неизвестно, что будет дальше. И это страшно, конечно. Но цель у меня всё же была. К счастью или сожалению.       – Вернуться к Верье? – улыбнулся Арктика, и вдруг подался телом вперёд, так приближаясь ко мне. – Я рад за вас. Серьёзно.       Я выдохнул, неловко отводя взгляд. Было непривычно, что о нас кто-то знает, и ещё более непривычно – видеть такую благосклонность по отношению к себе. Опять люди необоснованно добры ко мне.. Не нужно, пожалуйста, я этого не заслужил, и ничем не смогу вам отплатить..       Арктика же решил добить меня:       – Ещё когда он путешествовал с нами, и говорил о вас, я радовался, что где-то в мире люди ещё способны на такое. Верье так тепло отзывался о вас. Говорил, что если бы не вы, он бы остался с нами, но он не может вас бросить. И вы сейчас говорите, что держитесь только благодаря ему. Я надеюсь, вы воссоединитесь и проживёте ещё долго.       – О.. – по-моему, у меня даже немного защипало в глаза. – Спасибо. Но мы говорим о вас..       – Обо мне, да, – вздохнул Арктика. – Меня ничего не держало. Никогда. Но, возможно, оно и к лучшему, потому что так мне было легче пережить всё. Если бы я перенёс смерть друзей или родственников, или не смог бы покинуть Нерепар, потому что у меня там были друзья или любимые.. А так. Ни к чему не привязан. Ни за что не держусь.       По каким-то причинам мне показалось, что он немного лукавит, когда говорит, что его там ничего не держало. А как же.. Кошка? Хотя бы она. Мне кажется, и с Аншелесом их отношения, ну.. Кажется, были довольно сложными. С другой стороны, если Комиссия обозлилась на Арктику и решила его заклеймить, а Аншелес никак этому не препятствовал.. Это можно считать за предательство? Возможно, Арктике тяжело ещё и поэтому.       – А.. Стесняюсь спросить, – и всё же я решился уточнить, – и заранее прошу прощения. Ваша кошка?       Арктика опустил лицо, но я всё равно заметил, как дрожат его губы, а глаза начинают поблёскивать. О, нет. Только не слёзы.       – У меня тоже были кошки, – решил поделиться я. Вероятно, это сделает только хуже..? Но простите и меня.       – Две. Так интересно, что с ними стало после того, как меня увели. Кто забрал их. Хорошо ли за ними следят там, не обижают?       Арктика всхлипнул, пряча лицо ещё сильнее, и я поспешил извиниться.       – Простите.       Я совсем не хотел доводить его, но.. Возможно, я так хотел дать понять, что мы и про животных можем поговорить? Я тоже разлучён со своими кошечками. И хотя мне никак выразить поддержку и сочувствие.. Но я отлично его понимаю.       – Да ничего, – наконец пробормотал Арктика, растирая лицо. – Это же кошечки. Как их можно не обсуждать с другими людьми? Жаль только, что теперь нет возможности показывать всем встречным по десять фотографий того, как смешно она вчера спала..       Я почти что посмеялся.       – Да уж. Хотя у нас не было средств делать фотографии. И я ни с кем не общался, чтобы можно было хвастаться тем, какие они у меня глупенькие. Но главное, что я это видел.       Арктика кивнул, и какое-то время мы сидели в тишине. Ему нужно было время, чтобы успокоиться, я пытался справиться с собой. Ужасный ли я человек, раз заговорил об этом? Ещё и не смог ничего сказать ему в поддержку.. Кажется, это никогда не было моей сильной стороной, но.. Мне кажется, всё равно приятно знать, что ты не один с такой проблемой? Или так думаю только я..       Успокоившись, Арктика уставился на меня. Как будто ему нужно было разрешение на заговорить со мной, и в конце концов я всё-таки кивнул.       – Я забрал её с собой, – сразу продолжил он. – Я бы никогда её не оставил. Но радиация.. И если люди ещё кто-то как-то справились с изменениями, животные пережили это не так легко. Яхонт был рядом, он всё видел. И он предложил законсервировать её, пока мы не найдём радиопротекторы. Наверняка у этих блядей из правительства в их бункерах были все нужные препараты?       Арктика начал раздражённо прикрикивать, а потому я испуганно оглянулся на остальных. Мы их не разбудим? Хотя было бы, за кого переживать.. Насколько я знал, Тёмные должны были спать примерно раз в пару недель. Отсутствие сна сказывалось на них не так быстро и не так сильно, как на нас, но всё же они нуждались в нём. И вряд ли, конечно, у кого-то здесь есть недостаток во сне – учитывая, что по ночам Тёмный Отряд не передвигался. Но это не значит, что можно шуметь.       – Но мы ничего не нашли, – тише, но так же нервно рыкнул Арктика. – У них не было радиопротекторов.       – О.. А все другие животные? – заметил я. – Были ведь и другие?       Я хорошо помнил, что у людей всегда были животные-компаньоны. Но что, они все тоже..?       – Были заражены, – Арктика пожал плечами. – Что ещё с ними могло случиться? Яхонт собирал всех, кого только мог или кого ему приносили. Но пока было решено не возвращать их к жизни. У нас не было препаратов, чтобы их лечить, да и кто будет за ними следить? Людей, которые застали прежний мир, осталось очень мало. По сравнению с теми, кого вывели уже позже, а они животных и в глаза не видели. Поэтому, может, он и зря держит всех тех зверей у себя. Пара человек придёт за своими кошками.. Но я знаю, он всё равно хранит их. Он бы не посмел что-то с ними сделать.       – Значит, когда-нибудь вы сможете вернуться за своей кошкой.       Честно – я просто хотел его поддержать. Я не намеревался доводить его. Не будет же его статус держаться вечно? Когда закончится война, может, и их помилуют? И им разрешат вернуться в Нерепар..       – Конечно.. – пробормотал Арктика, похоже, даже оскорбившись. – Пусть моя Дурочка даже не думает, что я бросил её. Я бы не посмел..       Выглядело и звучало так, будто он собирается снова заплакать, но в этот раз всё обошлось: Арктика быстро успокоился и вернулся к попиванию своего чая. Я из-за этого задумался, почему Комиссия не выдаёт солдатам алкоголь. С их способностями воспроизводить вещество, неужели так сложно снабжать алкоголем фронт? Может, людям было бы чуть полегче? И жаль, конечно, что и Терар не оставил им бутылочку нашего алкоголя. Можно было и сжалиться над бедолагами.       Вдруг Арктика снова заговорил:       – Как вы думаете, вы – смертный человек? Или всё-таки в вас преобладает наша природа?       – Не знаю. И не хочу проверять.       – Вы боитесь смерти? – сразу прозвучал следующий вопрос. Как будто кто-то когда-то её не боялся.       – Я.. – мне было неловко, но отнекиваться я не собирался. – Боюсь не успеть. Кое-чего.       Не хотелось звучать глупо или наивно, а потому я не собирался уточнять, что именно. Но мне очень хотелось успеть пожить с Тераром. Я плохо помнил то время, но знал, что так было. Наверное, когда он учился? И самое большее, куда он отлучался, – это по его учёбе. Всё же остальное время он проводил со мной, и.. Я хотел почувствовать это снова. Снова пожить в те прекрасные моменты. И если раньше надежды у меня было не так много, то сейчас, когда они хотят вернуться домой. Завершить войну, свергнуть Совет.. У меня есть шанс? Хоть какой-то. А потому я очень надеялся, что у Нельке всё получится. Если же нет, и они погибнут.. Я, совсем как Арктика, буду десять лет бродить где-нибудь и плакать.       – Вы бы хотели стать бессмертным?       – Я не считаю себя достойным.       Арктика заинтересованно вскинул брови.       – А по-вашему, это нужно заслужить?       – Если мы говорим о приобретении бессмертия, о бессмертии, как о подарке. Не правильнее ли сделать бессмертным человека выдающегося? Например, Фосилию? Яхонта? Чтобы они и дальше помогали людям, несли некую пользу миру? Что смогу сделать я, если стану бессмертным? Я не облегчу никому жизнь, никому не помогу, никого не спасу. К чему тогда это?       – Интересный взгляд, – Арктика впечатлённо покачал головой.       – А вам было приятно? – поинтересовался я. – Стать бессмертным, неуязвимым?       – Конечно. Но.. – тут же Арктика задумался. – Я бы всё отдал. И все свои способности сверху, но лишь бы проснуться и понять, что я просто спал. И ничего этого на самом деле нет, и это просто дурной сон.       Я лишь покачал головой. Да, помнится, я тоже когда-то хотел проснуться? Надеялся, что я это сделаю. Вот мне плохо, а вот я закрыл глаза, и проснулся в своей постели. Всё хорошо, рядом мои кошки, и совсем никаких ужасов. Вот только..       – Но я уже две тысячи лет здесь хожу, – вздохнул Арктика. – Видимо, всё-таки не кошмар.       Отвлёкшись, я посмотрел на грудь Арктики – а точнее, на его китель. Совпадение это было или что, но в подобных ходили члены Комиссии – я узнавал цвета и прочие украшения. Разве что, возможно, это была какая-то старая модель..? Но неужели у него осталась одежда, выданная ему аж тогда? На удивление хорошо сохранилась..       – Почему Капитан Арктика? – подумав ещё немного, спросил я. Хотя было разумнее узнать про форму, но.. Какое это имеет значение? А вот что за странное имя – как будто вопрос поинтереснее.       – Это был мой..       Арктика задумался.       – Как бы объяснить. Ник-нейм. Ну, прозвище, проще говоря. Имя, которое я брал на всяких играх, площадках..       Я не до конца понимал, но.. Кажется, у меня в памяти было что-то об "играх". В детском саду мы играли во что-то, где нам выдавали роли, и вести себя нужно было в соответствии с ними. Имена к этому так же прилагались, и, возможно, в старом мире было нечто подобное?       – Решил оставить на память о старой жизни, – пояснил Арктика. – Настоящее имя хранить смысла не было, да и Комиссия распорядилась, чтобы старые имена исчезли. Они переименовали себя, всех людей, кто выжил. А новых нарекали уже по новой системе.       – Интересно, – хмыкнул я. – Но мы немного отвлеклись. Как вы собрали Тёмный отряд? Когда Комиссия захотела вас..       – Заклеймить, – подсказал Арктика. – Мы называем это так, хотя изначально этот термин о другом.       – Вы сбежали, – кивнул я. – Что было дальше?       – Ох, – Арктика тяжело выдохнул. – Сбежав, я лет десять бродил по миру и просто плакал. Мне было тяжело.       Он как будто оправдывался, а потому я решил прояснить:       – Я не насмехаюсь. Наоборот, страшно подумать, что вы пережили, раз.. Так тоскуете.       – Спасибо. Экспедиции продолжались, а потому меня скоро нашли. Люди, видимо, нажаловались, что видели какого-то дурачка. Или, может, сам Яхонт меня увидел? Я и не то чтобы скрывался или прятался. А когда за мной пришли, не стал сопротивляться потому что мне просто было лень двигаться. Потом меня вернули в Нерепар. Там мы встретились с Тридцать Три. Его как раз достали из подвала, где он лежал и предавался нравственным страданиям.       – Что? – выдохнул я. Такой внезапный переход к шуточкам немного меня возмутил, но в конце концов я решил, что стоит радоваться. Это лучше, чем слёзы, в любом случае.       – Серьёзно, – Арктика даже посмеялся. – Когда людей выпустили из убежищ окончательно, он просто спрятался где-то, лёг и лежал. Учитывая, что мы тогда как раз застали первое нападение на нас, получается, он пролежал там пятьдесят лет? Выспался, наверное. На сотни лет вперёд.       – Интересный выбор деятельности.. – вздохнул я, правда удивлённый. Пятьдесят лет пролежать в подвале.. С ума сойти. И как же хорошо, что Тёмным не нужна вода и еда. Легли в укромном месте, и всё. Можно хоть вечность там храниться.       – Ну, у него тоже поломалось мировоззрение. Вы знаете о религии, Ренске?       – Нет. Я читал, – тут же добавил я. – Но очень плохо помню. Да и уже тогда я не понимал, что это и как.. Люди могли вестись на этот бред.       Арктика снисходительно улыбнулся.       – Я тоже. Но мы здесь уважительно относимся ко всем, а потому.. Отнеситесь к нему с пониманием. Он был, что раньше называлось, верующим. Был уверен, что есть некое высшее существо, которое благосклонно к людям и любит их, конечно же. А потом это существо допустило вот, что.       Арктика указал себе за спину.       – И человек потерял всю веру. Я понимаю, как для вас это может звучать. Я и сам не то чтобы понимал, что у него за проблемы. Но, скажем, в состоянии он был в ещё более ужасном, чем я. Так что я забрал его и мы сбежали. Так как началась война, нас должны были призвать на фронт. Но Тридцать Три тогда вообще ничего не умел, да и.. Его взгляды не позволяют ему вредить кому-то. Не позволяли, – быстро исправился Арктика. – Сейчас он спокойнее к такому относится. Но и то он только защищает или помогает другим защищаться.       – Интересные взгляды, – хмыкнул я. – И его такого собирались призывать на фронт?       – Раньше таких людей брали, но позволяли не брать в руки оружие, а быть так. На подсосе, что называется. Помогать со всякой мелочью, чтобы другие не тратили на это время. Но сейчас, думаю, Комиссию бы это не волновало. Они бы просто отправляли всех туда, а.. Ну убьют его и убьют. Осколки всегда можно собрать и выплавить из них нового солдата. Считай, вообще никаких проблем.       – Кошмар, – вздохнул я.       – Ну а когда мы сбежали.. Началось то же блуждание по пустошам, только теперь нас было двое. Было тяжелее, ведь теперь повсюду вспыхивали военные действия. Светлые объявили на нас охоту. И не просто "убивайте их". А "захватывайте и увозите под Купол".       Я покачал головой.       – Лазуру нужны были ваши тела, чтобы.. Придумать оружие против вас.       Возможно, Арктика знал об этом и сам, но.. Показалось, что лучше объяснить мотивы поведения тех людей.       – Да.. – к счастью, он отнёсся к этому спокойно. И обошлось без обвинений меня в том, что тогда происходило.       – Но мы много помогали солдатам? Мы не примыкали к армии, просто.. Если так получалось, что мы оказывались где-то, и там была нужна помощь.. Я всегда был рад помочь. Опять же, – он неловко усмехнулся. – До выведения первых идеальных солдат, и долгое время потом, я был самым сильным человеком в мире, так что приходился очень кстати. Но шло время, появлялись другие сильные солдаты. А ещё уши и глаза Комиссии, так называемые. Не знаю, выводят они таких людей специально, или они сами такими получаются? Поразительно верными им. И если раньше нас не выдавали, ведь мы были полезны, и помогали, то больше скрываться было нельзя. Генералы видели нас, об этом тут же узнавала Комиссия. Об этом узнавала Комиссия – и на нас мгновенно кидались. Очень скоро мы стали изгоями.       – Но почему? – я всё недоумевал. – Что вы сделали?       – Сбежали, – Арктика с усмешкой посмотрел на меня. – Картамо правильно сказал вчера. Где это видано, чтобы твоё оружие однажды сказало тебе: "Я больше не хочу убивать".       – Я дико извиняюсь, – сразу обозначил я. – Но даже ваша дружба с Аншелесом вас не спасла?       Арктика вскинул брови в жалобном удивлении, и мне стало ещё более неловко. Я знал, что это может прозвучать странно, но не думал, что настолько.       – Не думаю, что нас можно называть друзьями. Напарники, и то.. Кажется, я нуждался в нём больше, чем он во мне. Но всё кончено. И слава богу, как говорится.       – Я не знаю, что это значит.       – Вам и не надо, – хмыкнул Арктика. – Бога больше нет.       – Это.. – догадался я. – Что-то из религии?       – Да. То самое благосклонное к людям высшее существо. Сложно сказать, было оно когда-то или нет. Но сейчас его нет уже точно.       – Понятно..       – И возвращаясь к формированию Тёмного отряда.. Мы должны были скрываться тщательнее. Мы и скрывались, – Арктика пожал плечами. – К счастью, в мире было много места, докуда война не могла добраться, или откуда она уже ушла. Хотя однажды нас всё-таки схватили. Не знаю, зачем Комиссия приказала привести нас в Нерепар. Для суда? Лучше бы на месте убили. Но в итоге мы ещё раз сбежали, в этот раз захватив ещё и Картамо.       Я даже усмехнулся. Арктика каждый раз бежал из Нерепара с новыми друзьями.       – У нас не было конкретной цели, мы просто шли и шли. Пока что-нибудь основательно не преграждало нам путь. Ледяная пустыня с неутихающей бурей, или ожившие потоки воды.. Когда к нам присоединился Кагот, мы все дружно стали картографами.       – А..? – опешил я. Просто было слишком внезапно услышать нечто подобное. И я ведь задавался этим вопросом ещё днём – а что вообще Тёмный Отряд делает? В чём цель их походов? Не просто же они блуждают по миру, так? Ну, вот, мы узнали одну. Хотя не похоже, что это цель. Скорее, попутное развлечение..       – Он одно время сопровождал георазведческие экспедиции. И ему нравилось это делать. Поэтому мы начали, вот.. Записывать данные о мире.       – Не замечал, чтобы вы сейчас этим занимались, – отметил я.       – Ты думаешь, за две тысячи лет мы ещё что-то не обошли? – Арктика усмехнулся. – Мы побывали везде, заглянули в каждый уголок. Обозначили каждый хоть сколько-то сохранившийся город, каждую общину, которые прячутся то тут, то там. И даже за Куполом мы побывали.       – Ого.. – пробормотал я. – Впечатляет..       – Так что.. Сейчас мы просто проводим ревизии. Ходим по старым местам и проверяем, что изменилось. Обычно это касается общин. Какие из них ещё живут, какие сбежали в другое место, какие уже поймали.       Я покачал головой. Да, хорошее дело..       – А вы не думали остаться в какой-нибудь такой общине? Помогать им?       – Тёмный отряд регулярно остаётся в общинах, – с заумным видом начал Арктика. – Можно сказать, что в основном мы выполняем функцию курьеров. Мы собираем сбежавших с фронта бедолаг и отводим их в безопасные места во внешнем мире. Где они хотя бы будут не одни. Так же Тёмный отряд никогда не был в каком-то одном конкретном виде. К нам постоянно присоединяются люди. Они нас постоянно покидают. Остаются в тех же общинах, например? Обычное для нас дело.       – А.. Здорово.       – М, – Арктика согласно покачал головой. – Это хорошо, когда люди находят комфортное для себя место. Хотя жить в таких поселениях тяжело, особенно вам. Но.. Думаю, раз они сбегают, значит, это нужно им же?       – У общин нет и шанса, да?       Кажется, Комиссия говорила что-то о том, что одна из таких общин – есть место моего происхождения. И хотя мы предполагаем, что моя родительская пара – это я и есть, а значит и смысл мне искать ту самую общину? Но просто интересно. Было предположение, что Дельто бежал со мной-ребёнком или же с двумя моими родителями. А что случилось со всеми остальными людьми? Их убили?       – К сожалению, – Арктика пожал плечами. – Рано или поздно Комиссия или Совет доберётся до любой. Тогда вопрос будет лишь в том, есть ли у них достаточно сильные солдаты. С другой стороны.. Если Комиссия вас обнаружила, вопрос времени, когда никого из вас не останется в живых. Даже если вы отобьётесь в первый раз, о вас уже знают. Вас выследят снова и снова, и в какой-нибудь из раз за вами придёт тот, кому вы просто не сможете противостоять.       – Настолько они.. Переживают за то, чтобы никто не посмел от них сбежать?       – Переживают – не то слово. Они этого не терпят. Смешанные общины так вообще. Самое страшное, что существует в мире.       – Почему бы вам не.. Не знаю, не собрать все общины в одну большую? И не остаться там? Защищать их? Я не говорю, – поспешил уточнить я, – что вы должны, или что плохо, что вы так не сделали. Но.. Разве вы сами не хотите?       Арктика лишь покачал головой.       – Это, скажем так, наша характеризующая черта. Мы не сидим на месте и нигде не живём. Все, кому такой образ жизни не подходят, всегда могут покинуть наши ряды, мы спокойно принимаем мнение каждого. Но нам такое не подходит. Не говоря уже о том, что.. Моё присутствие где-либо – это сильная угроза для всех. А потому, говоря о защите.. Вопрос лишь в том, как долго я бы смог их скрывать? Рано или поздно зону моего глушения кто-нибудь заметил бы, и всю область тут же прочесали бы. Мы уже сталкивались с этим, из-за нас погибли люди, и..       Арктика пожал плечами, глядя на меня устало.       – Больше такого допускать нельзя. Безопаснее тут, небольшой группе и подальше ото всех.       Я вздохнул, поджимая губы. Да, если так подумать, то Арктика прав. И, похоже, здесь куда ни ткнись – везде какое-нибудь тяжёлое травмирующее событие.. Ужасный внешний мир.       Ненадолго воцарилась тишина, но Арктика быстро нашёл, что ещё можно спросить.       – Почему ты обращаешься ко мне на "вы"?       Кажется, ему было неловко, и точно так же стало и мне. Справедливости ради, я иногда обращался к нему и на "ты".. От этого, правда, мне было ещё хуже. Что я такой идиот, что не могу даже к человеку обращаться постоянным образом.       – Вы.. – забормотал я. – Старше.. И это банальное уважение.       – Давайте уже.. Проясним. На "ты". Всё хорошо. Я хоть и старый, но Взрывы сохранили меня в возрасте двадцати трёх лет. Не надо ко мне на "вы" обращаться. Мы и примерно в одном положении находимся.       – И ты, – мне больших условий стоило держаться, – тогда тоже.       Хотя я ни в каком возрасте на оставался, и было мне уже под тридцать два, но раз мы говорим про положение.. Оно у нас и правда одно. Так что так и быть. На "ты".

******

      Картамо очевидно выжидал возможность остаться наедине, ну, или по крайней мере, чтобы Арктика ушёл на достаточное расстояние от нас. Потому что очевидно, компания Тридцать Три и Титана его не смущала.       – У Арктики опять была паническая атака ночью? – наконец, спросил он, и двое его сообщников тоже придвинулись к нам.       – Ну, он плакал, но это не паническая атака.       Позвольте мне немного рассказать им о терминах, хорошо? Нельзя называть небольшой нервный срыв панической атакой.       – Для нас всё одно, – но Титан только отмахнулся. – Интересно, каково это – две тысячи лет бродить по Земле, а так и не смириться с новыми условиями?       – Мы просто не понимаем, что он потерял, – хмыкнул я. – Ни у кого из нас и близко не было ничего подобного.       – Я это отлично понимаю, – Титан кивнул. – Потому и говорю – интересно. Какую жизнь нужно иметь, что нужно потерять. Чтобы даже спустя столько лет не смириться с этим? Хотел бы я посмотреть на старый мир.       Картамо со вздохом покачал головой, а я только оглянулся. С утра по земле стелился туман, поэтому видимость была не очень хорошей, но я мог различить вдалеке – уже на самой линии горизонта, – очертания гор. Выглядело это неестественно, как будто чей-то дурной рисунок, удачно подсунутый в реальность как раз под непогоду.. Но я уже почти привык к этому. За последние дни я часто ловил приступы дереализации – когда всё вокруг меня казалось мне неживым или несуществующим на самом деле. Но я понемногу привыкал. Всё хорошо, Итше Ренске. Это всего лишь внешний мир. Новый. Возможно, важное в данном случае уточнение.