Дом под кожей

«Иногда страх живёт не в доме, а в том, кто его вспоминает»

                   Утром в доме было тихо. Ни шагов. Ни скрипа. Даже стены не гудели.                    Мира проснулась от солнца, косо падавшего сквозь стекло. Свет разливался по полу, как вода. И на мгновение ей показалось, что всё… нормально.                    Просто старый дом. Просто временная остановка – разобраться с бумагами, выкинуть хлам, может быть – продать. А потом уехать. Навсегда.                    Она сварила кофе и смотрела, как пар поднимается над чашкой. Ни следов. Ни голосов.                    Даже радио, если включить на фоне, не шипело. Просто играло лёгкую музыку. Пианино. Вальс. Мелодия была незнакома – но не вызывала страха.                    Она открыла окно. Осень стояла в своей лучшей версии – золотистая, прохладная, прозрачная. В лицо ударил ветер. С ним – запах листвы, сырой земли. Ни дыма. Ни голосов.                    Может, всё действительно уходит. Может, нужно время, чтобы стены выдохнули прошлое.                    Она почти весь день провела в делах: перебирала ящики, выбрасывала старые бутылки, чистила ванну. Даже пела себе под нос. Несмело. Чуть-чуть.                    И впервые за всё это время – ей не было страшно заходить в спальню.                    Она легла на кровать. Закрыла глаза. Сказала себе:                    – Всё хорошо. Ты просто устала. Всё хорошо.                    И тогда – впервые за эти дни – она услышала голос. Чёткий. Рядом.                    – Ты лжёшь себе.                    Мира резко села. В груди всё сжалось.                    Комната была пуста. Окна закрыты. Тишина – плотная, как вата. Но голос…                    – Кто здесь?                    – Я здесь давно. Ты просто перестала меня слышать.                    Это был голос девочки. Тот самый, что шептал в тетради. Но теперь – ясный.                    Он не был зловещим. Он звучал… обиженно. Упрямо. И немного грустно.                    – Я не знаю тебя, – прошептала Мира.                    – Знала.                    – Я никому ничего не обещала!                    – Обещала. Ты сказала: "Я вернусь". А потом исчезла. Ты же не хотела… чтобы я осталась одна?                    Мира встала. Сердце стучало в висках.                    – Ты – плод моего воображения, – выдохнула она. – Посттравматический синдром. Подсознание. Ты – симптом.                    – А если я – память? А если ты меня выдумала, чтобы не умереть вместе со мной?                    Эти слова врезались, как шипы. Она прижала ладони к ушам – но голос не исчез.                    – Ты боишься. Потому что, если вспомнишь – придётся признать, кто ты.                    – Кто я? – вырвалось. – Скажи!                    – Ты та, кто закрыл дверь. Кто забыл. Но ты меня позвала. Значит – готова помнить.                    Мира опустилась на пол, обняв колени.                    Голос замолчал. Осталась тишина. Но теперь – сверху, где давно не скрипели половицы, прогромыхала доска. Будто кто-то соскользнул с кровати.                    Она не пошла смотреть.                    Дом снова был тих. Но теперь она знала: это – тишина перед тем, как кто-то заговорит вслух.              

* * *

                   В ту ночь она заснула, как будто пряталась – натянув одеяло до подбородка, прижав колени к груди. Сон был беспокойным.                    Ей снился скрип. Не звук – боль дерева. И чьи-то ладошки – маленькие, детские – стучали из-под пола. Ровно. Беззлобно. Как просьба. Как ожидание.              

Тук-тук.

Я здесь.

Ты слышишь?

                   Утро стало сном с открытыми глазами.                    Она бродила по дому, ощущая: всё изменилось. Чуть-чуть. Ни одно зеркало не отражало её взгляд так, как прежде. В воздухе – лёгкий, почти неуловимый запах сгоревшей бумаги. В каждом углу – чувство, что её только что кто-то покинул.                    Она подошла к кладовой. В голове – тихий шорох. Не звук, а внутренний отклик. Будто кто-то тянет изнутри: «Открой. Найди».                    Она открыла дверцу. Присела. Пошарила рукой за коробками – и нащупала конверт. Плотный. Без марок. Без адреса. Только имя: МИРА.                    Маркер. Её почерк. Но… старше.                    Руки задрожали.                    Внутри – фотография. Мира. Слегка не в фокусе. Сидит у задней двери, на том самом крыльце, где недавно говорила с Дженнифер. В руках – тетрадь «О. Стоун». А рядом – кукла. Та самая. Из подвала. Который она, как думала, не открывала.                    Она смотрела на фото и чувствовала, как в голове открывается засов. Где-то глубоко – как будто кто-то выдвигает ящик. И оттуда тянет: холодом и правдой.                    Она положила фотографию на стол, села. Сказала тихо, не глядя:                    – Я была здесь.                    – Да, – отозвался голос, снова мягкий. – Ты помнишь. Ты сказала: «Поиграй со мной, и всё будет хорошо».                    Мира закрыла лицо ладонями.                    – Я не хотела…                    – Но ты ушла. И не сказала «прости».                    Она всхлипнула.                    – Я думала, если забуду – тебя не станет. Но ты осталась. Здесь.                    – Ты не знала, – прошептала она, сжимая пальцы. – Я не знала, что ты…                    – …не просто игра. Ты сама сказала: «Ты – мой секрет».                    Мира не помнила этих слов. Но где-то внутри – знала: это правда.                    Позже, она снова обошла дом. Всё казалось прежним. Но на ступеньках в подвал – след. Лёгкий. Детский. В пыли.                    След босой ступни. Словно кто-то встал на край и долго смотрел вверх. На неё.                    Она не стала стирать след. Только села на ступень, обняв колени. И смотрела вниз.                    Свет в подвале не горел. Но тень внизу – шевелилась.             Не двигалась – шевелилась. Как дыхание. Как ожидание.                    Покой кончился.             Она начала вспоминать. И теперь – должна вспомнить всё.