Последняя битва рыцарей

Дом? Стрекотание цикад сначала было тихим, едва различимым, словно нежный шёпот лета. Но постепенно оно нарастало, превращаясь в гул, который словно заполнял собой всё вокруг. Лука слышал его во сне и ощущал, будто этот звук исходил не только с улицы, но и из глубины его собственного сердца. Солнечный луч медленно пробивался сквозь щели старой оконной рамы и, словно упрямый воин, коснулся его лица. Свет был ослепительно ярким, тёплым, живым. Лука сморщился, прикрыл глаза и неохотно перевернулся на другой бок, натянув на себя мягкое одеяло, в надежде укрыться от настойчивого света. Где-то снизу донёсся звон посуды и лёгкий шум шагов. Дом был наполнен теплом, уютом и чем-то ещё — невидимой любовью, которая окутывала стены и проникала в каждый уголок. Это было то чувство, которого Лука не знал на поле боя, не находил в странствиях, — чувство дома, где его любят. — Лука, вставай и иди поешь, — прозвучал женский голос. Нежный, ласковый, наполненный заботой. — Лука, вставай, — повторился голос, чуть настойчивее, но всё равно мягкий, как колыбельная. Он медленно открыл глаза, потянулся, зевнул и, щурясь от света, выбрался из-под одеяла. Ноги казались ватными, голова тяжёлой, словно он проспал целую вечность. Спускаясь по деревянной лестнице, он держался за перила, чувствуя, как всё вокруг кажется одновременно знакомым и новым. Внизу, на кухне, стояла она. Его мама. Такая живая, настоящая, с добрыми глазами, которые сияли тёплым светом. Её улыбка могла исцелить любую боль — и Лука ощутил, как в груди что-то дрогнуло. — Мама…? — голос его сорвался на шёпот. Глаза наполнились слезами, сердце болезненно сжалось. Он бросился к ней и крепко обнял, прижимаясь так, будто боялся отпустить хоть на секунду. Его плечи дрожали, горло перехватывало рыдание. — Ох, Лука, что с тобой, малыш? — мягко спросила мама, гладя его по голове. Её ладонь была тёплой, привычной, и это касание вернуло ему чувство, которое он давно потерял. — Не плачь, скажи, что случилось? — Мама… — слова вырывались сквозь слёзы. — Когда я увидел тебя… показалось, будто мы так давно не виделись. Я… я так тебя люблю. Но… внутри так больно… почему? Её глаза тоже блеснули слезами. Она прижала его крепче, словно боялась потерять. — Лука, я тоже тебя очень люблю, — прошептала она. — Ты мой маленький рыцарь. Но уже такой взрослый… тебе ведь семнадцать. Она улыбнулась сквозь слёзы, её голос дрогнул. — Я всегда буду рядом, — сказала она тихо, — даже если мир вокруг будет рушиться. Слова её словно бальзам ложились на его сердце. Но в глубине души тревога всё сильнее сжимала его грудь. Он не понимал, откуда она берётся, но чувствовал — за этим теплом таится что-то страшное. Дверь на кухню тихо скрипнула, и в проёме появился отец. Высокий, крепкий мужчина, чьи руки знали тяжёлый труд. Его взгляд всегда был строгим, но справедливым, а слова — редкими, зато весомыми. Сейчас он остановился, увидев сына, прижавшегося к матери, с заплаканными глазами. — Лука?.. — произнёс он удивлённо. В голосе прозвучала непривычная мягкость. Лука вытер глаза рукавом, пытаясь скрыть слабость. — Папа… я… я не знаю, почему так больно внутри… Отец подошёл ближе, опустился на колено рядом и положил тяжёлую ладонь на его плечо. — Каждый несёт свою тяжесть, сын, — тихо сказал он. — Но ты не один. Мы всегда рядом. Ты наш герой. Лука глубоко вздохнул, и ком в груди немного ослаб. — Я постараюсь быть сильным, — прошептал он, — ради вас. Отец слегка улыбнулся. Его взгляд потеплел, и он погладил сына по голове, жестом, который показывал редко, но который значил для Луки больше тысячи слов. — Мой Герой, — сказал он. — Твой друг уже ждёт тебя у колодца. Не заставляй его ждать. Лука вскинул глаза, и в этом взгляде он увидел не только строгость, но и веру. И впервые за долгое время — надежду. — Я пойду, — прошептал он. В груди разгорелся тихий огонёк решимости. Мама улыбнулась им обоим, и в этот миг дом наполнился светом и спокойствием, будто стены сами благословляли его путь. Солнечный свет заливал улицы деревни. Лука вышел из дома и остановился, вдыхая запах свежего хлеба и цветущих трав. Всё казалось родным — и в то же время чужим, словно он смотрел на картину из своей памяти, которая ожила. Он шёл по знакомой дорожке. Цветы вдоль тропинки качались от лёгкого ветерка, но почему-то выглядели усталыми, почти увядшими. Окно дома старой соседки было открыто, как всегда, но в его глубине будто пряталась тень. Кот лениво потягивался на крыльце дома с маленькой девочкой. Собаки носились неподалёку, радостно лая, а мясник выкладывал мясо на прилавок. Всё было привычно. Но Лука чувствовал — за этой картиной скрывается что-то невидимое. И тут он заметил рыжую голову у колодца. Шевелюра сияла в лучах солнца, и вместе с ней — знакомый смех. — Лууукаааа! Лукашкаааа! — раздался звонкий голос. Лука замер. Парень у колодца развернулся. Рыжие волосы, жёлтые глаза, весёлый прищур. Его друг детства — Мико. Живой, задорный, полный энергии, словно время не тронуло его. — Ну что ты там застрял? — прокричал он. — Ты же обещал с утра пойти со мной в лес! А сам спишь, как медведь зимой! Лукааа, проснись уже! Лука стоял неподвижно, его сердце билось неровно. — Мико… — прошептал он. Его глаза не верили. Но внутри — тревога, холодная, липкая. Потому что он помнил. Он слишком хорошо помнил. Мико смеялся, махал рукой, как всегда. Но Лука ощущал — за этой улыбкой прячется что-то ещё. Тень. Страх. Что-то, что не принадлежало светлому утру и солнечной деревне. Он сжал кулаки. Всё вокруг — дом, мама, отец, деревня, даже Мико — казалось одновременно живым и нереальным, словно зыбким сном, который вот-вот развеется. *** Ну чтож начнем путешествие с нашим героем. Хочется что-то еще сказать про главу, но меня берет меланхолия;)