На той стороне парты

Утро было ясным, как стекло. Чистое небо, тонкий воздух, чуть прохладный — таким бывает только в сентябре, когда лето ещё держится за край, но уже слышно, как осень дышит в спину. Карина проснулась рано. Редко бывало так, чтобы в выходной она сама встала до будильника, но сегодня — без вопросов. Без лишнего сна. Она долго выбирала, что надеть. Не хотела казаться нарядной — это было бы слишком. Но и в спортивках идти не собиралась. В конце концов — классические джинсы, мягкий тонкий свитшот цвета топлёного молока, распущенные волосы, духи с нотками мускуса и белого перца. Образ получился — естественно соблазнительный. Такой, каким её видели немногие: без вызова, но с тонкой подкладкой желания. Библиотека была пуста. Тихо, уютно, пыльно в хорошем смысле. Карина пришла чуть раньше, специально — чтобы видеть, как входит Кристина. И она не разочаровалась. Темно-синие брюки со стрелками, чёрная водолазка, пальто накинуто на плечи, волосы собраны в гладкий пучок. Серьёзная. Холодная. Но когда увидела Карину — на секунду потеряла шаг. Совсем чуть-чуть, но Карина это уловила. — Добрый день, — сказала она с улыбкой. — Очень, — ответила Карина. — День, я имею в виду. Хотя и вы — вполне ничего. — Ты будто бы в костюме из сентябрьского Vogue. — А вы будто бы — из моего сна. Пауза. — Это был комплимент или риторический приём? — строго спросила Кристина. — Допустим, и то и другое. Будете ставить мне двойку? Они сели рядом. Кристина разложила бумаги, методички, распечатки. Но занятия как такового не случилось. Они обсуждали: — роль тишины в английском диалоге; — разницу между «I want you» [Я хочу тебя] и «I need you»; [Ты мне нужен] — как звучит «Я скучала» на английском — и можно ли перевести это иначе, чем «I missed you». [Я скучал по тебе] Карина, уставившись в лист, произнесла: — Мне нравится I crave you. [Я жажду тебя] — Это больше о физическом желании. — А вы не думаете, что иногда оно честнее? Кристина подняла взгляд. Медленно. Пронзительно. — Карина, ты всё чаще переходишь грань между обсуждением языка и… — И чем? — Карина чуть наклонилась вперёд. — Эмоциональной грамотностью? Тишина. Секунда. Другая. А потом Кристина, будто натянув обратно свою строгость, сказала: — Ты сегодня особенно дерзкая. — Я просто в хорошем настроении. — От грамматики, надеюсь. — Ну, и от вашей водолазки. Они продолжили заниматься, но вкрапления тех диалогов уже не исчезали. Они пульсировали в воздухе. Карина чувствовала: она ближе, чем когда-либо. Каждое её слово — шутка с двойным дном. Каждый её взгляд — как намёк, который можно проигнорировать, но невозможно забыть. И Кристина не уходила от этих намёков. Она не обрывала. Не делала резких жестов. Наоборот — ей будто бы нравилось. Эта опасная игра. Этот баланс. Этот тонкий, флиртующий английский, где каждое предложение — как подброшенная монета: правда или шутка? Когда время подошло к концу, Кристина посмотрела на часы. — Нам пора заканчивать. — Да, а то вдруг вы начнёте воспринимать меня всерьёз. Кристина смотрела на неё долго. В глазах было что-то тёплое и тревожное одновременно. И сказала: — Ты всё чаще заставляешь меня задумываться. О многом. — А вы… вы — всё чаще не мешаете мне думать. Это… редкость. Они собирали вещи молча. Но не в тишине — в напряжённой гармонии. Перед дверью Кристина обернулась: — На следующей неделе — больше грамматики. И меньше… манипуляций. — Вы уверены, что я вас манипулирую? — Нет, — улыбнулась она. — Но я боюсь, что если начну верить в это, мне будет уже всё равно. Карина шла домой, слушая музыку, и впервые за долгое время не включила баскетбольный плейлист. Она слушала английский спикинг-подкаст. Но мысли были не о грамматике.

***

📱Telegram: Личные сообщения Контакт: Miss KP 👠📚💣 22:14 Кристина: Спасибо за занятие сегодня. Ты была в ударе. Немного опасно даже. Карина (через 2 минуты): Опасно — это когда вы говорите «мы закончим чуть пораньше», а потом сидите рядом и объясняете разницу между affection и infatuation. [привязанность и безрассудная страсть] У вас, Кристина Павловна, вообще слишком выразительная интонация для таких слов. Кристина: Интонация — это педагогический инструмент. Хотя… я не всегда уверена, что он работает, когда ты смотришь так, как сегодня. Карина: Я смотрела внимательно. Мы же изучали нюансы. Это было чисто академическое любопытство. …ну ладно, почти чисто. Кристина (после паузы): Карина. Иногда ты переходишь грань так, будто её там и не было. Карина: Простите, я из тех, кто любит расплывчатые границы. Особенно если рядом преподаватель, который умеет их красиво обрисовать. Кристина: Знаешь, ты очень взрослая для своих лет. Иногда это даже пугает. Карина: Вы уверены, что это не потому, что я просто умею слушать? Или потому что с вами хочется говорить не только о языке? Кристина: Я пытаюсь себе напомнить, что мы с тобой занимаемся английским, а не… …играем в интеллектуальные провокации. Карина: А если я вам скажу, что это часть моего языкового прогресса? Я, например, уже точно знаю разницу между chemistry, tension и mutual interest. [химия, напряженность и взаимный интерес] Кристина: Ты играешь словами как оружием. И при этом делаешь это почти невинно. Карина: А вы — как щит. Или нет… даже не щит. Как изящная броня. Привлекательная и недоступная. Только проблема в том, что броня тоже греется от взгляда. Три минуты молчания. Только статус: «печатает…» то появляется, то исчезает. Кристина: Карина, я не уверена, насколько разумно нам продолжать в таком тоне. Ты талантлива, ты умна, ты чувствуешь язык, и не только его. Но всё это может завести слишком далеко. Карина: А вы хотите остаться на берегу? Кристина: Я хочу, чтобы ты выросла. И не потеряла себя в чувствах, которые могут быть слишком большими. Карина: А если я уже чувствую, что эти чувства… наоборот — делают меня собой? Не ломают, а собирают? Я не из тех, кто «влюбляется в учительниц», Кристина Павловна. Я просто из тех, кто чувствует, когда человек рядом — не случайный. Кристина: Я… Карина. Давай закончим этот разговор. Карина: Я и не прошу вас отвечать. Я просто сказала то, что уже не помещалось в сарказме. Good night, Miss Volkova. Dream soft. [Спокойной ночи, мисс Волкова. Приятных снов.] И в тишине своей комнаты, под тонкий гул ночного города за окном, Карина закрыла телефон и легла в кровать. Лицо горело. Но не от стыда. От ощущения, что между ними теперь нельзя сделать шаг назад. Потому что слова уже вышли. И потому что Кристина не ушла. Не закрылась. Она осталась. В разговоре. В напряжении. И в Карине.