На той стороне парты

Воскресенье С утра было пасмурно. Не на небе — в Карине. Погода за окном была солнечной, даже излишне яркой, как насмешка. Но внутри всё скреблось и ломалось. Пустой мессенджер. Никаких новых сообщений. «Последний визит: вчера 23:01.» Кристина не написала. Не ответила. Сделала вид, что ничего не было. Карина весь день чувствовала, как будто её кожа тоньше обычного. Любой звук, любое слово — всё резало. На тренировке мяч выскальзывал из рук, попадания были неточными, даже обычная растяжка раздражала. Тренер посмотрел на неё, нахмурился. — Что с тобой? — спросил он. Карина только махнула рукой. — Всё нормально. — Не ври. Но она не могла сказать. Что скажешь? «Я написала учительнице, в которую влюбилась, и теперь молчу, потому что она молчит.» Даже звучит… Глупо. Слишком уязвимо. А ведь она не была из слабых. Не позволяла себе быть такой. После тренировки она села одна в пустой раздевалке. Мокрая майка прилипла к спине. На телефоне — ноль уведомлений. Ноль слов. Тишина. Глухая, как удар по нерву. Она думала: Может, я всё испортила? Может, она правда ничего не чувствовала? А если чувствовала, но испугалась? Я вообще имела право говорить это? Или я просто слишком рано… Слишком громко… Слишком я? Она знала, что поступила правильно. Честно. Она не играла — впервые за долгое время. Без фильтра. Без защиты. Это было не про победу, а про правду. И всё равно было больно. Больно от того, что тишина — иногда самое жестокое из ответов. Когда она вернулась домой, Спампи — её злая кошка — впервые не зашипела, а просто легла рядом. Даже она будто чувствовала, что Карина разбита. Карина попыталась отвлечься. Включила сериал на английском. Не слушала. Открыла тетрадь — и закрыла. Не могла. Глаза читали, но мозг не цеплялся. В голове всё время — образ Кристины. Её взгляд, когда она выдала то странное: «Ты пугающе взрослая.» И то, как она держала паузы. Как сдерживалась. Как будто… чувствовала, но боролась с этим. «Она боится. Я же чувствую. Я эмпат, я вижу эти волны, слышу между строк. Я не ошибаюсь. Я просто… поторопилась. Или наоборот — не могла больше молчать.» Вечером она не стала заходить в Телеграм. Слишком больно. Слишком страшно — увидеть, что там всё так же пусто. Она легла в кровать и сказала себе: «Если это конец — то хотя бы он был красивым. И я не жалею. Я выбрала быть собой. И это — уже победа.» Но сердце всё равно жгло. Где-то под рёбрами ныло, как ушиб. Потому что внутри неё была тишина. И голос, который она так хотела услышать — молчал.

***

Ночь. Телефон загорелся.

Карина уже почти спала. Свет экрана вспыхнул, как пульс, как вспышка надежды. Она не хотела смотреть. Слишком боялась. Но рука сама потянулась к телефону. «Miss KP 👠📚💣« — онлайн — печатает… Карина затаила дыхание. Каждая секунда казалась бесконечной. И вот — сообщение пришло. Кристина: Я не знаю, как правильно это сказать, Карина. Ты с самого начала была для меня… чем-то слишком ярким. Ты не просто ученица. Ты — человек, который пробирается сквозь броню. Мне тяжело это признавать, но я думаю о тебе слишком часто. Я не могу делать вид, что ты мне безразлична. Это не правильно. Это безумие. Но это — правда. Карина не дышала. Пальцы дрожали. Она перечитывала снова и снова. Потом пришло ещё одно: Кристина: Если бы всё было иначе — я бы… Я бы держала тебя за руку. Я бы не боялась. Но сейчас — я боюсь. Боюсь не тебя. Боюсь себя. Но, Карина, знай. Ты мне нравишься. По-настоящему. Ещё одно сообщение. Кристина: Ты чувствуешь, как сильно ты меня меняешь? Я не могу быть прежней. Это любовь. По-другому я это не назову. Карина не верила глазам. Сердце билось так громко, что было слышно в ушах. Она собиралась ответить… Но… Всё потемнело. Телефон исчез. Экран стал чёрным. Тишина. Пустота. Она проснулась. Тишина. Потолок. Раннее утро. Кошка Спампи на подушке, тяжело дышит, как всегда. Телефон — рядом. Без уведомлений. Карина медленно села в постели. Смотрела в одну точку. Губы тронула слабая улыбка. Грустная. Сладкая. Невыносимо тёплая. «Это был сон…» Сердце ещё стучало. Слишком реально. Слишком живо. Она даже запомнила, как выглядел шрифт на экране. Она закрыла глаза, снова ложась. И прошептала в тишину: — Но хоть во сне… хоть во сне ты меня любишь.