Дай мне жить

      Появление мистера Норманда с сыном в первом часу в холле “Уэйн Норманд” не осталось незамеченным. Даже подсохшие, пятна на рубашке Найджела не оставляли сомнений в их происхождении — и привлекали, помимо дежурного интереса секьюрити, куда более пристальные взгляды сотрудников, возвращавшихся с ланча.       — Чувствую себя под прицелом, — буркнул Найджел, опираясь плечом о мраморную стену в ожидании лифта. — Или прокаженным.       За какие-то полминуты очередь к двум другим кабинам выросла почти вдвое, но никто не осмелился занять место за спиной главного босса.       — Ты всерьез рассчитывал, что твой вид останется незамеченным? — Адам кивнул на его рубашку. Он был не менее раздражен: на утренние “приключения” ушло полдня. Найджел предпочел не отвечать. Когда двери распахнулись, он быстро шагнул в кабину.       Охрана уже успела сообщить на этажи об их прибытии. В приемной Линда встретила их во всеоружии — с записной книжкой и карандашом в руках.       — Мистер Норманд, мистер Уилбер, добрый день. Мистер Уэйн вас очень ждал. В десять звонила его секретарь. В десять сорок — снова звонок. А в одиннадцать он пришел лично, — Линда говорила четко, без лишней воды. — Вас, мистер Уилбер, тоже спрашивал мистер Уэйн. Младший, — уточнила она. — Он приходил не так давно. Двадцать три минуты назад, — добавила, сверившись с часами на стене.       — Что хотел? — тут же спросил Адам. — Младший?       Что хотел старший представитель назойливого клана, Адам более или менее понимал.       — Хотел узнать, во сколько приедет мистер Уилбер. Раз уж вы наконец вернулись из страны восходящего солнца, то, помимо впечатлений, которых так ждет его дядя, наверняка привезете с собой и «восходящую звезду нашей компании», — Линда позволила себе слабую усмешку. — Я всего лишь цитирую, — добавила она поспешно, посерьезнев: ничего личного и ничего смешного, разумеется.       Адам пропустил Найджела в кабинет, но сам остался в приемной. Последовавшая отповедь была адресована Линде — но точно не предназначалась для ушей Найджела: Адам говорил нарочито тихо, прикрыв за ним дверь.       А вот следующие слова предназначались… как там выразился Джеральд? Восходящей звезде?       — Я тебя предупреждал, — сказал Адам, входя в кабинет. — Или скажешь, что я снова клевещу на Уэйнов?       — Ну что ты, — буркнул Найджел. — Разве можно про тебя такое подумать? Они вон уже лучше меня знают, куда ты ездил и зачем. Что, Адам, уже и подлые, столь коварные враги стали тебе ближе семьи?       — За дверью сменная одежда, — Адам, не останавливаясь, кивнул вправо. Подчеркнутый сарказм Найджела не произвел на него ни малейшего впечатления. — Если нужно — прими душ, — добавил он ровно, почти рассеянно.       Рабочая спальня выручала его не единожды, когда засидевшись за бумагами, Адам обнаруживал, что до начала следующего рабочего дня оставалось часа три-четыре. В начале лета он предусмотрительно повесил в шкафу несколько комплектов одежды и для Найджела.       Как только Найджел скрылся из виду, Адам достал телефон и отправил Ричарду сообщение — не слишком вежливое: будь у меня через пятнадцать минут. Этого времени должно было хватить, чтобы передать Найджела Линде — и обдумать, как подступиться к предстоящему разговору.       В последние дни Адама и самого, мягко говоря, занимал вопрос: как именно информация о его перемещениях попадала в распоряжение Уэйнов. Но теперь — с этой наглой готовностью Джеральда раскрыть карты — список вопросов заметно пополнился. И вместе с ним изменился и сам настрой.       Гадать не приходилось: Бакстон изо всех сил будет выгораживать свое детище — службу “Уэйн Секьюрити”, своих людей, и, разумеется, самого себя. Он считал ее своей гордостью, и Адам это понимал. Ричард проверял каждого, кого принимал в команду, дотошно — до перенесенных болезней и проблемных родственников. Любая мелочь могла стать крючком — на случай, если однажды рыба решит сменить пруд.       Эта неизменная тщательность — почти мания — была первой причиной, по которой он так болезненно реагировал, когда кто-либо ставил под сомнение лояльность его людей. Даже намеком. Вторая причина была проще. Страх. Ричард никогда не показывал его, но Адам знал: он его боится. По-настоящему. Потому что знал Адама, возможно, даже лучше, чем кто-либо — давно ведь знакомы, еще с полиции.       Какой бы из факторов фактор ни давил на Ричарда тяжелее — профессиональная гордость или понимание неотвратимости кары — следовало признать: за семь лет служба безопасности ни разу не дала сбоя. Либо же Миклос — тот, кто возглавлял “Уэйн Секьюрити” до слияния, — оказался вовсе не тем сговорчивым прагматиком, каким Ричард его себе нарисовал.       Прежняя контора Джека Уэйна не славилась ни прозрачностью в добыче информации, ни законностью ее использования. Будь у полиции нужные документы, Миклос оказался бы в участке первым. Ричард, в отличие от нового президента объединенной компании, полезные связи с прошлого места не растерял — и без особых усилий мог организовать Миклосу не просто смену кабинета, а и смену жилья на много лет вперед. Признаться, именно так Адам бы и поступил, но Ричард рассудил иначе:  дальновидного Миклоса стоило использовать. Возможные муки совести за предательство бывшего босса компенсировались ежемесячной оплатой на порядок выше прежней. Разумеется, вынужденно, но Миклос не глупил и согласился разбавить свой штат людьми Ричарда. Те, в свою очередь не спускали с Миклоса глаз. Ричард получал ежедневные отчеты — передвижения, встречи, даже личное время. Доверие? Нет. Но и поводов заподозрить Миклоса в двойной игре пока не было.       Следили не только за Миклосом. Ричард выстроил “Уэйн Секьюрити” так, что за каждым сотрудником наблюдали двое: один — из старого состава, оставшегося со времен правления Уэйна, второй — из тех, кого Ричард ввел лично. Меньше чем за год служба безопасности превратилась в мини-версию Маоистского Китая времен Культурной революции, но и в этой системе парного наблюдения Адам ясно видел брешь. Даже если предположить, что Ричард способен уследить за всеми — поездка Адама в Японию уже доказала обратное. Кто следил за самим Ричардом? Формально — двое. Адам лично получал по два отчета в неделю. На практике — это были скорее ритуалы, чем инструменты. Собственным рычагам воздействия Адам доверял несравнимо больше, хотя и они обеспечивали лишь частичный контроль. Даже их общее прошлое, увы или к счастью, не гарантировало полной лояльности. Каждый мог рассчитывать лишь на холодный разум другого. Что, конечно, включало расчет личной выгоды.       Ричард постучал ровно в назначенное время, но Адаму пришлось сдержать стремление сразу обрушить на него шквал накопившихся вопросов: Найджел все еще возился за дверью — сколько можно? Раздражение Адам перенаправил на вошедшего, встретив его открыто тяжелым взглядом.       Эмоции на лице Ричард скрыть сумел, но его всегда выдавали руки — стиснутый блокнот, зажатая между страниц ручка, напряженные кисти. Отчеты его людей, сопровождавших Адама в Японию, не предвещали ни грозы, ни даже облачка на ясном небосклоне заключенных соглашений. Но и тон того короткого сообщения, которое Адам ему отправил, не сулил пустых эмоций — он никогда не писал так просто так. Что же тогда, черт возьми, случилось? Что он пропустил? Придется действовать реактивно — и именно это сейчас было главной уязвимостью Ричарда.       Само собой, Адаму это было только на руку. Мог ли Бакстон быть в числе предателей? Вполне. Адам давно приучил себя не отбрасывать даже самые абсурдные на первый взгляд варианты. Слишком мелко, слишком рискованно, никакой выгоды — одна подстава? Да. Ну и что?       Глупость никогда не была вторым именем Ричарда, но чужая душа — потемки. А душа Бакстона... эта уж точно не излучала ангельский свет.       Они поздоровались короткими кивками.       — Как прошла поездка? — спросил Ричард, усаживаясь напротив и водружая записную книжку на колено.       — Не находишь забавным, что ответ на твой вопрос уже знают Уэйны? — Адам не стал обходить углы. Сюсюкать с Ричардом он не собирался.       Ричард нахмурил брови, но взгляда от блокнота не оторвал.       — Ты о чем? — спросил ровно. Видно было, к чему-то подобному он был готов.       А вот Найджел — нет. Он не ожидал, что в кабинете окажется кто-то еще. Тем более Бакстон - Найджел не выносил его присутствия с детства. Взаимность была полной.       Найджел замер в дверях, наконец в чистой и выглаженной одежде. Ричард обернулся, но здороваться не стал — лишь торопливо записал пару скупых обрывков в блокнот.       — Адам, все хорошо? — осторожно спросил Найджел, переводя взгляд с затылка Бакстона на лицо Адама.       — Вполне, — Адам откинулся в кресле.       Улыбка, идеально выверенная, не оставляла сомнений: он предельно честен.       — Ладно…       Найджел вышел.       Адам подождал, пока в приемной не раздадутся голоса: Линда знала, чем занять Найджела — вчера он сам дал ей инструкции. В ближайшие дни у Найджела не останется времени на праздные мысли.       — С каждого, кто замешан, я сам спущу шкуру, — ровно продолжил Адам, словно никакой паузы и не было.       Сказанное не родилось из злости. Или из гнева, Адам говорил спокойно, без злобы, без нажима. Буднично. А значит, приговор уже был вынесен. Пустыми угрозами Адам не разбрасывался никогда.       — Твоих людей купили.       — К выводу я сам приду, — отрезал Ричард. Предсказуемо, с той самой глухой нетерпимостью, за которой прятался страх.       Левая сторона его лица дернулась, словно что-то там свело, и застыла, чуть перекошенная. Он еще пытался удержать ситуацию в руках.       — Детали, Адам, детали…       — Уэйны знают не только о том, что я был в Японии, — продолжил Адам. — Они в курсе встречи, которой даже в планах не было. Людей, о существовании которых я до последнего понятия не имел. Не говоря уже о предложении, которое мне сделали.       — И что? — Ричард нахмурился сильнее. Он явно не уловил сути. Или притворился.       — Джек оборвал телефон, вот что! — Адам резко подался вперед, отсекая попытку прикинуться идиотом. — Сразу же, как только я вернулся в номер. Если до сегодняшнего утра еще можно было допустить его волшебную, необъяснимую интуицию, то Джеральд развеял и эту иллюзию.       Они знают. Все.       — С кем ты встречался? — голос Ричарда осип, стал глухим, будто его горло терзала давняя простуда.       Похоже, о Нагато он действительно не имел ни малейшего представления — в отличие от Уэйнов. Теперь же осознание собственного фиаско читалось в его цепком, напряженном взгляде. Он облажался. Причем облажался дважды. Это он контролирует перемещения Адама. Это он должен знать о каждой его встрече. И уж, разумеется, это он не должен допускать подобных сливов. Теперь им предстояла довольно грязная работа. И Ричард прекрасно понимал — насколько грязная. Проверить каждого, кто ездил в Токио — это не проблема. Куда сложнее понять: информация о поездке утекла Уэйнам напрямую или звеньев в цепочке было несколько. Дерьмо. Не только Адама, могли ведь и его продать.       В приемной наконец стихли голоса. На пустом листе бумаги Адам нарисовал небольшой кружок — и тут же его закрасил. Надо будет сказать Найджелу, чтобы больше не болтал с секретарями, когда в кабинете кто-то есть.       — Адам? — Ричард криво усмехнулся и, видимо, был вынужден повторить вопрос. — С кем ты встречался?       Пересказ поездки вышел кратким и по существу, но каждое слово давалось Адаму с трудом. Если бы не эта чертова утечка, он вообще бы не стал говорить Ричарду о новом знакомстве.       Те люди были сильны. Слишком сильны. Куда мощнее, чем построенная Ричардом система безопасности. А значит, могли стать дополнительной подстраховкой — к уже предпринятым мерам.       Жаль.       — Допросы всем четверым. И в моем присутствии, — подытожил Адам, имея в виду сопровождавшую его охрану.       — Решил воскресить былые времена? Твое чертово внимание к деталям… Когда-то я недооценил эту твою способность. Это могло дорого обойтись — нам обоим, — Ричард каркающе хохотнул: он нервничал.       — Но мы оба здесь, — Адам улыбнулся уголками губ. — И, кажется, вполне довольны нашими жизнями.       — Полностью, — Ричард задержал на нем взгляд — такой же пронизывающий. Невысказанное предупреждение он считал безошибочно. — У меня тоже есть к тебе разговор, — добавил он после паузы. — Деньги циркулируют по кругу. Мне это не нравится.       Речь шла о трех африканских миллионах. Ричард уже поднимал эту тему до поездки Адама в Японию, но, в отличие от Ричарда, Адам не считал эти трансферы проблемой. Он знал: схема работает как часовой механизм. Он продумывал ее лично. Ирландия, Бельгия, Швейцария. Снова Бельгия — и только после этого Кипр.       Адам был уверен в надежности каждой транзакции.       — Где сейчас? — спросил он.       — Бельгия. Во второй раз.       — Отлично.       — Не понимаю, что именно тебя так радует.       — Все, — произнес Адам на выдохе, с нескрываемым самодовольством. — В этой схеме меня радует абсолютно все.       Короткая вибрация в кармане пиджака доставила сообщение от Линды:       “Джеральд в приемной.”       “Я занят.”       “А он как раз свободен, чтобы подождать сколько потребуется.”       Адам поднял глаза на Ричарда, все внимание — снова на нем.       Пауза, пока он читал сообщения, оказалась для Ричарда полезным временем: задумавшись, он зацепился взглядом за темный кружок на листе бумаги на столе. Он знал: Адам не рисует просто так. Если берет ручку — поставить подпись. Или оставить себе напоминание.       Разгадать, о чем именно, Ричарду никогда не удавалось. И это было тем  немногим, что размывало его уверенность. Адама это вполне устраивало. Ричард никогда — никогда — не должен забывать, в чьих руках его яйца.       Но в тот момент Ричарда беспокоило не только это.       — Так и не передумал? — Ричард кивнул, поясняя: — Акции.       — Сколько раз мне повторить? — Адам спросил искренне, почти устало, с кольнувшим раздражением. Речь всегда шла только о части акций. Части — и все же они раз за разом возвращались к этому застарелому разговору. Почти как супружеские споры о том, сколько карманных денег давать детям.       — До сих пор не отпустило? — Ричард покачал головой. Он так и знал. — Все еще чувствуешь вину?       — Ерунда, — отмахнулся Адам. Но в висках дернулась тупая боль. — Думаешь, шестнадцати лет недостаточно, чтобы избавиться от мук совести?       — Это я должен задать этот вопрос, — Ричард откинулся на спинку стула. — Да, первые деньги были определяющими. Но скажи, во сколько раз ты их приумножил?       — Тема закрыта, — отрезал Адам, резко, хлестко. Он не собирался обсуждать это решение. Ни с Ричардом. Ни с кем бы то ни было. И пора бы уже это уяснить. Он проводил Ричарда до двери. Стоило поздороваться с еще одним гостем. Незванным.       — Мистер Норманд, к вам посетитель, — голос Линды прозвучал в ту же секунду, как открылась дверь.       Ричард покинул приемную молча и поспешно, не удостоив Уэйна ни жестом, ни вежливостью. Впрочем, и Адам не собирался расстилаться:       — Джеральд. Какой сюрприз. Созвонимся.       Джеральд поднялся с дивана.       — Предпочитаю личное общение, — он уверенно зашагал к Адаму, ничуть не смущенный тем, что его только что фактически послали. — Мисс Баркер, буду безмерно признателен, если нас никто не потревожит. Четверть часа, — он бросил взгляд на наручные часы.       Линда метнулась глазами к Адаму: что делать? Прежде ни один из Уэйнов не позволял себе подобного. Но не звать же охрану? Впрочем, Адам и сам редко демонстрировал столь открытое пренебрежение.       Он коротко кивнул: все в порядке. Но вслух уточнил:       — Десять минут, не больше. На заметку, — сказал он, впуская Джеральда в кабинет, — четыре навязчивых сигнала о себе ничуть не эффективнее одного.       — Не было бы и первого, если бы того не требовала ситуация, — выдохнул Джеральд.       — Что же у тебя приключилось? — Адам остановился посреди кабинета: не стоит ждать предложения присесть.       Джеральд беззвучно усмехнулся: он и не ждал.       — Адам, мы оба понимаем твой интерес к делу Кейт Крейг. Как насчет того, чтобы решить это между собой? Думаю, мы сможем найти общий язык.       Адам равнодушно пожал плечами.       — Может, и сможем.       — Уверен. Никто не выиграет, если ее жизнь окончательно пойдет под откос. Она не глупая. Просто… недальновидная. Но разве каждый из нас не заслуживает права на ошибку? Не через расплату. Через возможность. Почему бы не выбрать сострадание, а не жестокость?       — Как Джек узнал про Японию? — спросил Адам в лоб. Речи о сочувствии его не интересовали.       — Он мне не отчитывается, — хмыкнул Джеральд. Взгляд остался серьезным. — Но мое предупреждение о его осведомленности можно считать... вежливым жестом.       — Даже если допустить, что он и правда держит тебя на поводке, — Адам сделал паузу, ровно настолько, чтобы та казалась осмысленной. — Услуга все равно просрочена.       — А говорят, старики терпеливы... — Джеральд прищурился, явно пересматривая партию: дядя прокололся. Что ж, во всяком случае, он-то ни при чем. — И раз сейчас мне нечего предложить — будем считать, я у тебя в долгу. Просьба на просьбу. Договорились?       Повисшее молчание Джеральд воспринял не как согласие — но и не как отказ, и протянул руку.       — Отвали от Найджела — вот тогда и поговорим, — с поощряюще-снисходительной улыбкой Адам заложил руки в карманы.       Вспыхнувшее в глазах Джеральда раздражение он встретил даже не моргнув. Неужели недоносок всерьез полагал: можно вот так заявиться в его кабинет, строить из себя альфу — и уйти с хорошими новостями для своих сучек?       О том, как стремительно прошел остаток дня, Адаму напомнил только опустевший желудок. Работа поглотила его с головой — ожидаемые документы из Японии пришли на личную почту еще во время визита младшего Уэйна. Решив задержаться в офисе допоздна — помимо новинок с Востока накопилось слишком много дел за время его отъезда — Адам отпустил Линду домой, а сам направился в кабинет Найджела: почему бы им хотя бы не поужинать вместе.       Найджел даже не заметил его появления — сосредоточенно просматривал страницу в одной из папок. Адам некоторое время просто стоял на пороге, наблюдая: то, что он ждал годами, наконец происходит наяву.       Этот кабинет Адаму нравился. Прекрасный вид на город. В возрасте Найджела он мог бы о таком только мечтать. Обставляя помещение, Адам учел каждую мелочь, и даже пустующий угол у окна не был случайностью — туда он хотел поставить мольберт. Потом передумал. Расслаблять Найджела с самого начала не стоило.       Когда Найджел наконец заметил его и поднял глаза, он вздрогнул от неожиданности — и тут же улыбнулся:       — Давно ты здесь?       — Не хотел пугать, — Адам перешагнул порог. — Все не так уж ужасно? — он кивнул в сторону бумаг.       — Признаться, не самое увлекательное чтиво в моей жизни, — Найджел скривился, — но я понимаю, это важно знать. — И, не удержавшись, театрально закатил глаза.       — Я бы не стал грузить тебя лишним.       — Знаю.       — Мне важно, чтобы ты понимал, как все работает. Изнутри.       — Угу.       — Это действительно важно.       — Адам, — Найджел выдохнул. — Я понял!       — Не злись.       — Может, ты перестанешь говорить со мной как с ребенком, которого надо уговорить съесть овсянку? — фыркнул он, захлопывая папку.       — Но ведь ты именно таким и был, — Адам чуть улыбнулся. — Доверчивый. Честный. Как только тебе удавалось застать меня дома — сразу вываливал все, что накопилось.       — Что с тобой? — Найджел сузил глаза. — Сентиментальный настрой? Или снова хочешь услышать, как сильно ненавижу твою компанию?       Адам посмотрел на него серьезно, внимательно вглядываясь в юное лицо. Но было ли ядро столь же невинно, как внешняя оболочка?       Нет, Джек держал племянника на расстоянии не напрасно — и, по всему видно, на весьма солидном. Ни малейшего сочувствия он, впрочем, не испытывал ни к одному из Уэйнов, и с готовностью бы подыграл одному в пожирании другого, будь у него на это хоть немного лишнего времени. Но Адаму хватало своих задач — с лихвой.       — И я всегда готов тебя выслушать, — произнес Адам глуховато. — Но в тот момент, Найджел, когда ты меня предашь, я забуду, что ты мой сын.       — Ты... на взводе? — с выводом Найджел не стал медлить. — Что-то случилось?       Адам не ответил. Только продолжал смотреть — изучающе, хмуро, почти тревожно. Способен ли и Найджел на такую же подлость, с той же холодной расчетливостью, с какой Джеральд был способен предать Уэйна? Ответ Адам знал. И ответ пугал.       Найджел не был ни хуже, ни лучше остальных. Всего лишь человек — с тем лишь отличием, что Адам когда-то позволил себе к нему привязаться. Но разве этого достаточно, чтобы остановить предательство?       — Вообще-то это несправедливо, — тихо сказал Найджел, опустив взгляд на закрытую папку. — И оскорбительно. То, что ты сказал.

      ***

      Не позволяя себе отвлекаться, Найджел открыл новую папку. Стоило только дать себе послабление — и он уже не был уверен, что сможет снова заставить себя вернуться к этой груде бумаг.       Собрание директоров перенесли с конца июля на середину августа, но время таяло на глазах — а стопки для прочтения продолжали расти. С момента возвращения Адама из Японии Найджел уже потерял счет, сколько аккуратно подшитых бумажек прошло через его руки. Разумеется, он не ожидал, что чтение уставных документов и внутренних протоколов заинтересует его хоть чем-то — но все оказалось хуже самых дурных опасений: страницы приходилось перечитывать по нескольку раз, глаза лишь скользили по строкам вслепую.       Черт! Да что он здесь делает? Зачем он вообще согласился?       Найджел огляделся по сторонам, рассматривая свой кабинет в деталях — столь внимательно, будто видел его впервые. Да и свой ли? Это место дышало Адамом, было пропитано его сутью — каждый штрих, каждая линия здесь казалась продолжением этого человека. Идеальная в эстетике дороговизны картинка.       Он поднес ладонь к губам — словно бы опасаясь, как бы эти мысли не прорвались словами. От дыхания кожа мгновенно вспотела. Найджел вдавил ее в стол, оставляя влажный отпечаток на идеально отполированной воском поверхности.       За пронзительно прозрачным окном кипела жизнь. Найджелу казалось, что он чувствует ее бешеный пульс — прямо кончиками пальцев. Снаружи билась свобода. А внутри, в самом сердце, медленно умирала мечта стать художником. Адам похоронит его здесь заживо. Совмещать оба занятия не получится — его просто не хватит. Ни тела, ни духа, ни времени. От усталости он даже не прикасался к кистям.       О самом Адаме Найджел старался не думать. Он не показал виду — во всяком случае, на это надеялся, — но слова Адама ранили его. Прошло уже четыре дня, а Найджел все повторял в голове тот разговор. Хорошо хоть он подавил немедленное желание извиниться: как в детстве, когда Адам заговорил с ним тем тоном, Найджел сразу же почувствовал себя виноватым, хоть и не понимал, за что.       Но он давно уже не ребенок, пусть Адам и склонен обращаться с ним так, словно ему все еще десять. Нет, ему давно даже не шестнадцать, и Найджелу казалось, что за годы выработался своего рода иммунитет — он научился справляться с фирменной манерой общения Адама Норманда. Но угроза все равно застала его врасплох.       Конечно, он не воспринимал ее буквально. Во-первых, он не верил, что Адам вычеркнет его из жизни. Во-вторых, он не собирался Адама предавать. Да и сам Адам никогда не был для него фигурой отца. Адам заполнил его жизнь, — бесспорно, — но папой, конечно, не стал. Если Найджел когда-то его так и называл, то случалось это, скорее всего, в самом детстве — тогда, когда он и вспомнить не мог. Но услышанное все равно засело в сердце Найджела занозой, царапая и медленно нарывая.       В тот вечер, отказавшись от совместного ужина, Найджел еще не знал, что будет видеть Адама в следующие дни лишь за завтраком и в машине по дороге в офис. Нет, он не был ребенком, жаждущим внимания, но без всякой мотивации Найджел все хуже понимал: зачем все это? Потому что так нужно Адаму? Если он так сильно нужен Адаму, может, пора перестать кормить его ложью?       Годы, проведенные порознь, не стерли в Найджеле способность чувствовать, когда Адам врет. Проблемы у Адама были — Найджел понял это сразу, когда застал Ричарда у него в кабинете. То, что теперь Ричард буквально не отходил от Адама ни на шаг, — едва ли не круглосуточно — было тому только подтверждением.       Эти двое напоминали людей, ведущих расслабленную беседу за чашкой кофе, но Найджел не верил в этот спектакль, слишком уж тщательно Адам пытался убедить его своей рассчитанной, отрепетированной в судах улыбкой.       Если все свободное время Адама занимал Ричард, то крохи своих часов Найджел заполнил визитами в госпиталь. Первый вечер он пропустил, решив, что пациент наверняка под обезболивающим или беднягу вообще напичкают снотворным. Он приехал на следующий, сильно позже официального времени для визитов, надеясь на понимание персонала и свое обаяние. Расчет оправдался. Девушка на ресепшн запомнила его лицо.       — Ваш друг вас ждет? — спросила она.       — Не думаю, — честно признался Найджел. — Я не знал, когда освобожусь, поэтому не предупреждал, что приеду. Не хотел, чтобы он прождал весь день впустую.       — Вообще-то я не должна вас пускать. Правила есть правила, — девушка покачала головой, но тут же игриво улыбнулась: — Но так и быть, сделаю для вас исключение. Тем более что к нему никто и не приходит. Наверное, родственники живут далеко, — добавила, всматриваясь в экран компьютера. — Пройдите прямо, потом налево. Первая дверь после поворота — справа.       Найджел поблагодарил ее и направился по коридору. Он терпеть не мог госпитали — просто ненавидел их. Больничные коридоры и запах лекарств удушали его, нагоняя тревогу и уныние. Но желание сделать хоть что-то значимое и доброе в эти бессмысленные дни все же перебороло отвращение к месту. К тому же, оказывается, беднягу так никто и не навестил. Понятно, раз парень — нелегал, а судя по всему, так и было, — вряд ли родственники живут рядом. Но друзья-то должны быть? Найджел остановился напротив указанной двери и тихо постучал, прежде чем войти. Стивен лежал на кровати в тусклом свете встроенного в стену ночника и, казалось, спал. На миг Найджел засомневался, правильно ли поступил, что приехал. Но уйти незамеченным все равно не получилось: Стивен пошевелился и медленно открыл глаза.       — Привет, — улыбнулся Найджел и подошел ближе. — Я тот парень, который привез тебя сюда. Ты меня помнишь?       — Мозги вроде в норме, — Стивен поднялся на локтях. — Тебя зовут Найджел.       Найджел нашел глазами кресло и придвинул его к койке, затем протянул Стивену небольшой пакет из кондитерской: последние два куска вишневого пая, которые успел ухватить перед самым закрытием.       — Ты один? — угощение Стивен поставил на тумбочку. Его движения были несколько скованными, но, казалось, не причиняли боли.       — Да, — кивнул Найджел. — Послушай, если мое присутствие неуместно… Я просто заехал посмотреть, как ты.       — Напротив, — негромко ответил Стивен. — Теперь я хотя бы могу тебя поблагодарить. И твоего друга тоже. Правда… Передай спасибо, что подобрали меня.       Найджела подобная благодарность смутила: любой на их месте должен был бы поступить точно так же, ничего сверхъестественного они с Адамом не сделали.       Стивен зевнул.       — Черт, голова все еще кружится. Но уже меньше, — он аккуратно потрогал пластырь на голове. — А вот вчера был кошмар, — кистью руки изобразил аттракцион-вертушку.       — Рад слышать, что ты идешь на поправку, — Найджел улыбнулся ободряюще.       — Да, сказали, сотрясение не сильное, быстро восстановлюсь. Организм крепкий. Так что утром поеду домой, — сообщил Стивен. — Буду отлеживаться уже там.       — Есть кто-то, кто позаботится о тебе дома?       — Сам справлюсь. Терпеть не могу больницы, чувствую себя инвалидом. Хотя эта, скорее, напоминает номер в дорогом отеле, — хмыкнул Стивен. — Вроде как и грех жаловаться, — он снова зевнул.       — Оставайся здесь столько, сколько понадобится. В «отеле» довольно сносные условия, — для убедительности Найджел кивнул и добавил: — Никто тебе счет на оплату не пришлет.       — Госпиталь раздает квоты? — Стивен потянулся за пакетом с пирожными.       — Мужчина, который был за рулем, взял расходы на себя, — сообщил Найджел.       — Ага... А почему? Зачем ему это надо?       — Потому что это не те траты, на которые он даже станет обращать внимание. Хочешь, я попрошу принести тебе чай?       — Ага. И если можно — с долькой лимона.       Вызывать персонал через экстренную кнопку Найджел не стал — совсем уж наглость. Он вернулся на ресепшн и попросил принести две чашки чая. Придется подождать — из персонала остались только дежурные, — но девушка заверила, что ждать недолго, около пятнадцати минут. Найджел поблагодарил ее самой обворожительной улыбкой, на какую был способен под вечер.       — Вы… вместе? — спросил Стивен, как только он переступил порог палаты.       — Кто мы? — удивился Найджел. — Я и девушка на ресепшн?       — Ты и тот мужчина за рулем, — уточнил Стивен со смешком.       — Нет-нет, — Найджел поспешил заверить в обратном, — это вовсе не то, что ты подумал. Мы семья.       — Он твой дядя? Сводный брат? — любопытство, кажется, взбодрило Стивена, даже зевать перестал. — На отца не похож, слишком молод.       — Он мой отец, — сказал Найджел, помедлив совсем недолго.       О том, что отец приемный, он умолчал.       Как умолчал и о визитах — ни об этом, ни о следующем Найджел Адаму ничего не сказал. Да и зачем? Тем более что длилось это совсем недолго. На третий визит ему на ресепшн сообщили, что пациента отпустили домой. Конечно, Найджел не питал иллюзий наладить дружбу с незнакомцем, но почему бы им не встречаться, скажем, раз в месяц — вместе выпить?       Тем более никакого отношения хотя бы этот человек не имел к “Уэйн Норманд”. Ситуация, в которой никто не проиграет, не так ли? Адам мог бы быть спокоен, что Найджела не одурманят конкуренты, а для самого Найджела знакомство со Стивеном стало глотком воздуха — не все в этом мире состоит из «Уэйн Норманд». Каким бы компанейским ни был Джеральд — даже если на минуту забыть, что Адам бросит все силы, чтобы прекратить их общение, не говоря уже о том, что Найджел и сам обещал спросонья держаться от него подальше, — Джеральд все равно был частью того мира, несчетные документы которого грозились Найджела похоронить. То, что Стивен не оставил для него даже номер телефона, его расстроило.       Найджел растер щеки ладонями: еще несколько страниц — и на сегодня все. Высокую брюнетку, что-то среднее между помощницей Линды и его секретарем, он попросил принести чай — промочить горло и немного взбодриться. Но вместо Энни на пороге кабинета появился кто-то другой, с подносом в руках.       Ну вот какого черта?! — подумал Найджел. Джеральд Уэйн — этот уж точно не даст о себе забыть — каждый день захаживал на их этаж, чтобы поздороваться. Казалось, Джеральд даже понимал природу его немногословия. Но Джеральду было плевать.       — Ты игнорируешь базовые запросы общества, и общество в лице меня готово на радикальные меры ради восстановления социальной справедливости, — продекларировал Джеральд в ответ на застывший в глазах Найджела вопрос, что он здесь делает, а заодно не упуская шанса поглумиться над кричалками с уличных протестов, набирающих популярность. Приглашения присесть он ждать не стал — просто поставил поднос на стол и придвинул стул себе. Ярко-голубые глаза уставились на Найджела. — Джесс ведь тебе написала? Долго будешь от нас прятаться?       — Ни от кого я не прячусь, — заявил Найджел с нарочитой непринужденностью.       Ну конечно, Джеральд вот так сразу и поверил.       — Как дела с картиной? — спросил он. — Мы все с нетерпением ее ждем. Устроим вечеринку в честь завершения работы.       — И кто придет? Мы вдвоем?       Что, друзья Джеральда перестали видеть в нем отпрыска Адама? Едва ли Найджелу в это верилось. Как будто он сам, собственными глазами, не видел, что к чему.       — А знаешь что… отличная ведь идея! — воодушевился Джеральд с внезапным энтузиазмом. — Даже любящим друг друга людям время от времени требуется друг от друга отдых. Не говоря уже о чувствах менее глубоких.       Что ж, Джеральд не любит свою девушку? Найджел не понимал, зачем он ему это говорит. В чем необходимость подобной откровенности?       — Проблемы с Бетт? — протянул он, заполняя тишину. Кажется, Джеральд действительно ждал от него… сочувствия? Ладно. Найджел проговорил дежурное:       — Мне жаль, если это из-за…       Но прозвучать последнему «из-за меня» — а именно это Найджел и намеревался сказать — Джеральд не позволил, многозначительно махнув рукой: то ли все устаканилось, то ли с ней всегда проблемы.       — А как насчет тебя? — вдруг спросил Джеральд, видимо, ожидая откровенности в ответ. — Тебе уже рекомендовали держаться от меня подальше?       Найджел мотнул головой и фыркнул: да с чего бы!       Ухмылка Джеральда ответила красноречивее любых слов — и ответом было “разумеется” в гигантских кавычках.       — Учти, я всегда смогу обойти стерегущих тебя драконов, — сообщил он тоном вполне серьезным, но вот холодные, ярко-голубые глаза заискрились весельем: собственное положение в глазах президента компании, похоже, его лишь забавляло.       Найджелу оставалось только позавидовать — он был напрочь лишен подобного упорства, почти нахальства, и способности переключаться с проблем на радости жизни. Все это, конечно, не могло в Джеральде не восхищать.       — Как продвигается знакомство с коллегами? — задал новый вопрос Джеральд.       — Продвигается, — выдохнул Найджел.       Джеральд вдруг потянулся к накренившейся стопке папок, выуживая сначала одну, потом другую — первая не подошла. Проклятье. Беспардонность Джеральда вообще имела границы?       Обвинения в отсутствии такта и манер Джеральд опередил:       — Адам думает, что купил этого чувака, — заявил он, ткнув пальцем в фотографию Джорджа Кента. Аккурат в лоб. Найджел как раз пару часов назад читал о нем.       — Что ты имеешь в виду? — опешил он.       — Не люблю громкое слово “коррупция”. “Подкуп” подойдет идеально.       — Джеральд… — настороженно проговорил Найджел. Подобные разговоры лучше бы пресечь на корню. — Я не готов обсуждать такие вещи. У тебя есть доказательства? И даже если бы были…       — Джек заплатил больше, — перебил Джеральд, прищурившись. Он не отводил взгляда ни на долю секунды. — Но мистер Норманд ничего об этом не знает. Даже не догадывается, что требование Кента увеличить сумму на треть не просто жадность. В тот момент, когда Адам передаст ему кэш, ему бы стоило улыбнуться в скрытую камеру.       — Что за бред? — выдохнул Найджел. — Я не верю!..       — Можешь не верить. И правильно. Но я бы советовал намекнуть мистеру Норманду, что со вторым, так сказать… этапом инвестирования стоит повременить.       Повисшую паузу Джеральд не дал развить.       — Слушай, я безумно голоден, — вдруг заявил он, легко, будто опасного разговора и не было. — В нескольких кварталах отсюда открылся японский ресторан. Говорят, после реновации и кухня стала лучше. Ты ешь суши?       — Суши? — переспросил Найджел, чувствуя себя тормозом и вообще по-идиотски глупо.       — Джек сказал, что Норманд вернется не раньше восьми. Поехали, — Джеральд качнул головой в сторону двери. — Поужинаем. — Он помедлил и добавил: — Остальное расскажу по пути.       Проклятье… Он ведь дал слово Адаму держаться подальше от Джеральда? Но разве мог он не поехать? Оставить признание без ответа — кто знает, вдруг Джеральд больше никогда не позволит себе подобные откровения? Найджел вообще не понимал, что движет Джеральдом, но информация, которой тот был готов поделиться… Черт! — мысленно повторил Найджел. Только бы Адам их не увидел вместе. Только бы… От одной мысли мурашки забегали по спине.       Неторопливо, будто нехотя, Найджел взял в руку телефон. Линда подтвердила слова Джеральда: ждать мистера Норманда нет никакого смысла. если у Найджела нет срочных дел, ей кажется, лучше всего — собираться домой.       — Линда, он не говорил, куда поехал? — спросил Найджел.       — Он не покидал здание, — ответила та и первой повесила трубку, оставив Найджела с еще большим числом вопросов. Адам снова с Ричардом? Найджел задумчиво постучал пальцами по столу.       Он и так знал, что у Адама проблемы. Но что, если эти проблемы как-то связаны с откровениями Джеральда? Что, если тот говорит правду? Найджел решительно встал: поехали.       Перед тем как сесть в “Макларен” Джеральда, он, прикрыв лицо ладонью от солнца, задрал голову вверх. Окна их с Адамом кабинетов выходили на одну сторону, и оставалось надеяться, что Адам не вернулся в свой раньше времени.       Проезжая часть была оживленной, а Джеральд вел машину непривычно спокойно, если не сказать медленно. Повезло, они не застряли в пробке. Зато прямо позади них произошла авария.       — Пиво? Вино? — спросил Джеральд, паркуясь напротив входа в японский ресторан. — Тебе стоит расслабиться, выглядишь уставшим.       Совета Найджел не спрашивал, но отрицать усталость было бы ребячески. Он кивнул: пиво — от вина его клонит в сон.       Разговор продолжился уже за столом. Сделав заказ за обоих, Джеральд перекинулся с официантом парой фраз, но Найджел не понял ни слова.       — Придется подождать полчаса, — сообщил Джеральд, отпустив официанта. — Но пиво принесут раньше. Надеюсь.       — Ты говоришь на японском? — искренне удивился Найджел. Язык был редким. Ладно французский — его он уже слышал от Джеральда. Но японский?       — Базовый уровень, — отмахнулся тот. — Решил проверить себя в боевых условиях.       — Круто.       — Ничего сложного. Главное — усидчивость. У художников, кажется, с этим проблем нет?       Найджел раздраженно пожал плечами. Откуда ему знать, с каждым днем от художника в нем оставалось все меньше.       — Ты так и собираешься всю жизнь позволять ему решать, чем тебе заниматься? — Джеральд словно прочитал его мысли.       — Я не позволяю за себя решать, — произнес Найджел как можно спокойнее. — Но даже если бы это было так, тебе-то что?       — Мы оба знаем, что это так. Думаешь, Джек не пытался оседлать меня? Даже сейчас он наседает — хочет, чтобы я повлиял на тебя, — Джеральд пренебрежительно махнул рукой. — Чушь.       — Повлиял? — Найджел насторожился. — В каком смысле?       — Считает, раз мы подружились, я смогу тебя направить. Примитивно. Как ты понимаешь, я не собираюсь плясать под его дудку.       — Я думал, у вас если не дружба, то… теплые отношения. Семейные.       — В нашем бизнесе нет места семейным поблажкам. Как раз наоборот — они считают, что, передав нам часть акций, получили на нас права собственности.       — У меня нет акций, — зачем-то сказал Найджел.       — Вопрос времени, — усмехнулся Джеральд.       С того момента, как официант подал им пиво — выбор Джеральда Найджел оценил по достоинству: напиток приятно освежал горло, — тот заговорил о компании и, казалось, не собирался останавливаться. О том, как ее основал его дядя. О слиянии. О стратегической ошибке, стоившей тому президентского кресла. О курсах, которые теперь намечены. О том, как Джека не покидает идея взять реванш. Поцеживая пиво небольшими глотками, Найджел слушал с предельным вниманием — особенно все, что касалось Кента.       — Как ты понимаешь, я не должен был тебе всего этого говорить, — подытожил Джеральд.       — А я не должен был с тобой встречаться, — сорвалось у Найджела.       Джеральд закатил глаза — он так и знал.       — Как же мне надоели их игры, — выдохнул он с досадой. — Это только вредит компании. И имиджу, и прибыли.       — И ты видишь себя вместо Адама в кресле президента? — спросил Найджел, не питая особых надежд на честный ответ.       Однако Джеральд и тут удивил.       — Со временем — вполне возможно, — кивнул Джеральд, поблагодарив официанта за мисо-суп и огромное ассорти роллов. — Почему нет? Но сейчас стратегия Адама меня более чем устраивает. И уж точно в своем возрасте я не намерен хоронить себя заживо в президентском кабинете, — он вскинул руку в отрицающем жесте. — Увольте. Приятного аппетита.       — И тебе, — кивнул Найджел, берясь за суп.       Убедил ли его Джеральд в своих симпатиях к Адаму как президенту? И да, и нет. Найджел прекрасно помнил шутку про Адама-кровососа — какая уж тут благосклонность? Но вот в нежелание Джеральда хоронить свою молодость за тяжелым столом он был готов поверить безоговорочно. Он Джеральда понимал.       Не зря говорят: аппетит приходит во время еды. Если первую ложку супа Найджел буквально впихнул в себя, то к моменту, когда тарелка опустела, он бы с удовольствием заказал вторую — если бы не сет роллов, ожидающий своей очереди. Впрочем, и второе блюдо его не разочаровало. Определенно, стоит привести сюда Адама — ему понравится.       Второй бокал пива Найджела расслабил, но пьян он не был — скорее, приятно разогрет — и вполне был готов на третий. Однако Джеральд предложил переместиться в бар. Недалеко — прямо через дорогу, даже отгонять машину не пришлось.       Неоновый декор на стенах светился причудливыми линиями, создавая в тусклом свете люстр полное ощущение ночи. Плотная драпировка на окнах не пропускала ни луча уличного света, хотя на улице было еще светло. Им повезло: в самом углу оказался свободный столик. Лавки, сдвинутые под углом, были завалены подушками — разными по длине, цвету и размеру.       Официантка, заприметив новых гостей, уверенно направилась к ним с блокнотом в руке. Уж лучше бы принесла меню: ее попытка наизусть пересказать барную карту провалилась с треском. Меню, когда оно все же легло на стол, мало чем помогло — пиво, за которым Джеральд, по сути, и пришел, закончилось три дня назад, а новое так и не подвезли.       Они остановились на коктейле с нелепым, до абсурда сексуализированным названием. К подобным маркетинговым выходкам Найджел относился с откровенным презрением, но состав заинтриговал. Напиток обещал быть интересным.       Признаться, Найджел был рад, что выслушал Джеральда в тихом месте — здесь он бы не разобрал и половины. Забитый до отказа бар гудел как улей: люди говорили одновременно, а когда заиграла музыка — живое фолк-рок выступление — казалось, что каждый посетитель старается перекричать аккорды, а музыканты в ответ поклялись не дать себя заглушить.       — Предпочитаю брать жизнь под контроль. И делать выбор сам, — расслышал Найджел сквозь оглушительно орущую музыку.       Разговор, — или, скорее, перекрикивания, — зашел об отношениях. Джеральд рассказывал о Бетт и Крисе, о том, как фактически увел девушку у друга.       — Ты мог его потерять! Я бы на твоем месте не рискнул! — прокричал Найджел ему в ухо.       — Вот на своем и не рискуй, — Джеральд пригубил коктейль и одобрительно кивнул: весьма годный.       — А как же мораль? Не касается? — крикнул Найджел и вдруг сам же рассмеялся. С каких это пор он стал таким... Адамом?       — Будешь следовать чужим правилам — всю жизнь на месте протопчешься, — заявил Джеральд во весь голос.       Найджел сделал глоток с наслаждением. Он не стал спорить. Да и зачем? Личная жизнь Джеральда — точно не его дело. Когда бокалы опустели, Джеральд взглянул на часы: поехали? Найджел не возражал: еще немного — и у него лопнут барабанные перепонки! С каким наслаждением он вышел на улицу!       В баре он потерял счет времени, но, к счастью, прошло не так уж много — небо все еще было светлым.       — Куда подбросить? — спросил Джеральд, открывая машину.       — Домой.       Если повезет, успеет освежиться и вздремнуть до прихода Адама. Спиртное все-таки захмелило голову.       — Я тебя разочаровал? С этой историей про Бетт и Криса? — спросил Джеральд, подъезжая к дому Найджела.       Найджел покачал головой. Ему было все равно — да и кто он такой, чтобы судить? Конечно, можно было бы попробовать... ну, побыть втроем. Тогда Крису не пришлось бы выбирать между любовью и дружбой. Он проговорил это вслух.       — Откуда такие познания в полиамории? — хмыкнул Джеральд.       — Из Парижа, — хмыкнул в ответ Найджел: откуда же еще? Глупый вопрос. Разве в скучном, убогом Лондоне найти столько же свободы?       — Это работало? — спросил Джеральд, кажется, с неподдельным интересом.       — Это было весело, — заключил Найджел, не без хвастовства, но и без преувеличения.       Джеральд остановил машину, развернулся вполоборота и посмотрел на него, не сказав ни слова.       — Ты чего-то ждешь? Деталей? — Найджел коротко рассмеялся.       Ответа не последовало, но Найджел понял и без слов: Джеральд действительно ждал. Его взгляд стал совсем другим — сосредоточенно-хищным, а лицо, наоборот, застыло.       — Жду, — губы Джеральда дрогнули, и это едва уловимое движение вдохнуло в его лицо жизнь. — Давно, — резко подавшись вперед, он выдохнул Найджелу в губы.       На его рот Джеральд накинулся с требовательной жадностью. Возможно, это была даже жажда.