Gremlin

Годы не сделали чужой город родным — ни единого намека на это, ни единого шанса. После возвращения в Америку стало слишком тоскливо. В Сеуле остались семья и душа. Ещё вчера Чэвон обнимала сестру и маму, а сегодня в её объятиях только собственные плечи. Она сжимала их до боли, пытаясь найти в себе опору, не дать тоске съесть заживо. За три недели они с Минхо поговорили по телефону раза два. Разговор не клеился и после пятнадцати мучительных минут обрывался, когда Ли ссылался на дела. Чэвон не расстраивалась, самой говорить не хотелось. Парень, без сомнения, даже не успел соскучиться. Судила по себе, для неё трёх недель мало, чтобы в груди хоть что-то защемило. Когда они успели так сильно отдалиться друг от друга? За её поездку домой, месяцем раньше или ещё полгода назад? Их двоих это мало волновало, каждый зарывался с головой в работу, а свободное время проводил с друзьями, предпочитая их общество второй половинке. Хотя давно не были никакими половинками, слишком изменились и не желали узнавать друг друга заново. Отношения тянули за собой сквозь года, будто хлам с чердака при очередном переезде. Тащить старьё тяжело, но расставаться с ним тоже жалко. Пусть будет, кому от этого хуже? Чэвон не знала, становилось ли хуже Хо, но ей точно. Девушка почти поверила, что у неё вместо сердца в груди камень, поэтому она больше ничего не чувствовала. Будто дело в анатомической особенности, которая не связана с настоящими причинами. Когда влюбились, были юными и верящими в любовь до гроба, но сейчас гроб — это лишь перспектива их отношений. Сев в такси, Чэвон достала из кармана телефон и взглянула на входящие сообщения. Ни одного от Минхо. Она бы не переживала, если бы тот не обещал достать билеты на концерт друга. Девушка доверилась ему в надежде, что он не подведет её. Сейчас же подруга норовила остаться без подарка на день рождения из-за забывчивости Ли. Ей редко улыбалась удача. Раньше она думала, что это случилось лишь однажды, когда Хо обратил на неё внимание. Сейчас это обстоятельство превратилось в бомбу замедленного действия, крах отсрочен на неопределённый срок, заставив девушку поверить в мнимый успех. Бостон не пытался быть приветливым, стадия знакомства давно закончилась, они больше ничего друг от друга не ждали. Утро выдалось тёмным из-за затянутого тучами неба — по прогнозу обещали ливень. Похоже, что синоптики не соврали. Дождь медленно срывался, начиная ритмично стучать по крыше автомобиля. К тому моменту, когда машина остановилась у подъезда, асфальт был мокрым, начинали скапливаться лужи. По закону подлости Чэвон намочила кроссовок, неосторожно выйдя из такси. Ничего нового, девушка лишь хмыкнула. Она добежала до двери, даже не пытаясь укрыться от воды. Город тоже не рад её возвращению. По отдельному жилью девушка успела соскучиться, делить квартиру с Минхо всяко лучше, чем с семьёй. Места больше, как и свободы. Единственными, по кому она истосковалась, были их с парнем кошки. Только их уютное гнёздышко, ставшее убежищем от городской суеты, встретило хуже самого Бостона. Странный запах стоял в прихожей — женские духи с нотой ванили. Если Ли решил сменить парфюм, то ошибся отделом в магазине. Чужая обувь окончательно подтвердила догадки Чэвон. Стало не по себе. То ли от чувства предательства, то ли от задетого самолюбия. Гордость пострадала больше всех. Почему он не мог скрыть эту пошлость, отбрасывающую тень на их отношения? Уже делал ведь, рьяно уверяв, что для ревности поводов нет. А они были, просто Чэвон игнорировала их, чтобы не нарушить мнимую гармонию в отношениях. Дверь в спальню открыта, в чём не было ничего удивительного, гостей никто не ждал. Мужчина уже не спал, лежал на кровати, подсунув под голову подушку. На нём были очки, которые тот носил только дома, обычно использовал линзы из-за удобства и по привычке. Хо не заметил, как хлопнула входная дверь, потому что девушка старалась не шуметь, если он вдруг не встал. Зря старалась. Минхо о ней так не позаботился. Рядом с ним ближе к окну виднелась светлая макушка, а из-под одеяла выглядывали оголённые ноги. — Привет, — усмехнулась она, поджав губы, собственный голос показался чужим. — Познакомишь? — кивнула в сторону спящей особы и сжала руку в кулак, впиваясь ногтями в ладони. На лице парня эмоции с небывалой скоростью сменяли друг друга. Конечно, он не помнил, что Чэвон приезжает. Знал бы, если бы писал ей. — Я забыл, что ты возвращаешься, — он нервно зачесал волосы назад, откинув пряди волос, что лезли в глаза, и резко похлопал девушку по плечу, чтобы разбудить, не отводя виноватого взгляда. Выглядело, будто они договорились о свободных отношениях. Ни черта подобного. Если напускное спокойствие казалось Ли принятием его косяков, то он сильно ошибался. Рано или поздно любому терпению приходил конец, безразличие могло встать поперёк горла, вынуждая действовать. — Выгони эту швабру, — процедила сквозь зубы Чэвон, увидев, что грубые попытки Минхо не помогают разбудить барышню. — Ты её накачал чем-то? — ядовито выплюнула девушка, почувствовав, как брезгливость заполняет всё естество. Может быть, этого не хватало их отношениям? Эмоций? Если да, то точно не таких, потому что эти подводили к точке невозврата. Возможно, они уже давно её перешагнули, просто не желали ничего менять. Какая разница, где был настоящий конец для их пары? Сейчас или ещё тогда, когда девушка в первый раз представила во время секса кого-то другого. Она уже не помнила, был ли это лучший друг Ли или её коллега. Просто хотелось думать о ком-то другом. В желании оказаться сейчас где угодно, но не в их квартире, Чэвон удачно подумала о том друге. Плевать, если они с Минхо сегодня расстанутся, она всё равно выбьет из него билеты. Не зря же парень трещал о том, как они с Крисом хорошо проводили время. Тем более сейчас он перед ней больше, чем просто виноват. Рассматривать лицо или тело ночной гостьи, когда та прошмыгнула мимо, спешно одеваясь, Чэвон не желала. Не от отсутствия интереса — не хотела найти её более привлекательной, чем себя. Хотя мысли, грызущие самооценку, деть было некуда. Они душили, оплетая шею тугим узлом, умаляв веру в собственную красоту. Стоило входной двери громко захлопнуться, совсем не так, как при её возвращении, девушка отвернулась от Минхо и прошла на кухню. От мыслей, кружившихся в голове беспощадным роем, захотелось избавиться как можно скорее и плевать с помощью чего. — У Блэр сегодня день рождения, ты достал билеты на концерт Бана? — достав из шкафа бутылку мартини, которую припасла для особого случая, произнесла Чэвон, пытаясь придать голосу будничный оттенок, пусть непринуждённость и выглядела искусственной. Плевать на время и плевать на всё кроме желания заглушить противное сверление в грудной клетке. Ей не хотелось говорить с Хо, не хотелось его видеть. Пусть сам уходит, переезжает, у девушки на это не было сил. Одно лишь стремление слиться с половицами, дойти до эмоционального диапазона бесчувственного дерева. — Серьёзно? Это всё, что ты скажешь? — удивился мужчина, заходя вслед за ней на кухню. — А что-нибудь в духе того, что я последняя скотина? Суни и Дори, спавшие до этого невесть где, стали ластиться к девушке, когда заметили её возвращение. Хотелось думать, что хотя бы они были ей рады, но обманываться она не спешила, кошки надеялись на лакомство, которое им добродушно дали. Парень никогда не забывал пополнять полку с кормом для питомцев. Третья кошка, как и обычно, бодрствовала меньше остальных, но тоже проснулась от шума, высунув голову из-за спинки стула, на котором дремала. — Ты последняя скотина, Ли Минхо, но я думала, ты и сам знаешь, — девушка бросила на него взгляд, полный разочарования, но продолжила настаивать на своём, поглаживая Дуни, которая ждала, пока остальные доедят, чтобы самой притронуться к угощению. — Ты достал билеты? В этом вся Чэвон, прямолинейная и закрытая. Не всегда девушка была такой. Ли помнил её беззаботность и стеснение, которым та одаривала его в первый год отношений. Тогда она была юна и наивна, как и сам Минхо. После переезда в Бостон они изменились, словно город не принимал их натуры. Вынуждал подстроиться, продавливая под себя и стирая в порошок мечты и детскую непосредственность. Парень давно видел в девушке больше подругу, чем возлюбленную, скорее партнёра, с которым можно идти рука об руку всю жизнь. Его родители так и делали, он заметил это ещё в юношестве. Хо считал, что никакая любовь и страсть не сохранятся под натиском быта — люди друг другу надоедают. Он больше ценил компромиссы и взаимное уважение, только сегодня в этом налажал. Чэвон не должна была застать его с этой сукой, любые утехи на стороне должны оставаться на стороне. Минхо устраивали их отношения, пусть иногда он срывался, теряв голову от алкоголя или избегав стресса на работе. Долгосрочное партнёрство он ценил больше случайных связей, которые всегда старался скрывать. Сейчас слишком расслабился от безразличия Чэвон, она тоже охладела, пусть и позже, чем он. К неприкрытой беспринципности парня девушка не была готова, лучше бы он и дальше скрывал. Теперь у неё нет возможности зарыться с головой в песок, сделать вид, что ничего не случилось. Внутри всё кипело от злости, но Чэвон умело прятала бурю. С детства она хорошо скрывала эмоции. Отец ценил сдержанность, ругал за легкомыслие и хвалил, когда ей удавалось держать себя в руках. У него получилось воспитать маленькую копию, взрастив в ней его сильные стороны и подарив в придачу вытекающие из них проблемы. За подавленными эмоциями тянулось множество последствий, пусть долго и старательно удавалось их избегать. Они нагонят стремительно и без шанса спрятаться. Пак Ённам, отец Чэвон, отхватил больше последствий, чем ожидал. Долгие годы тот игнорировал проблемы со здоровьем, не желая показаться слабым. Сердечная недостаточность оказалось вовсе не шуткой, как ему казалось или как он хотел думать. После того как папе стало хуже, девушка не смогла оставаться в Бостоне и полетела домой, чтобы проследить за его состоянием. — Мне нужно загладить вину, — Ли опустил голову, подходя к девушке со спины, когда та плеснула жидкость в стакан, — я сделаю всё, что захочешь. Руки аккуратно опустились на женскую талию, давая Чэвон шанс высвободиться, но сам жест кричал о том, как мало он придал значения произошедшему. Уткнувшись подбородком ей в плечо, Минхо набрал номер телефона. Девушка сделала большой глоток и упёрлась руками в столешницу, чтобы не упасть. От наглых прикосновений, на которые мужчина больше не имел права, не оставалось сил стоять. — Хей, Крис, — Минхо оживился, когда гудки закончились, и друг взял трубку, — у тебя завтра концерт? Да, я — твой главный фанат, — он хмыкнул, поглаживая талию девушки. — Организуй пару билетов, моя крошка хочет сходить с подругой. Чэвон нашла в себе силы освободиться от удушающих объятий мужчины, стоило ему произнести прозвище. Когда-то у неё внутри трепетали бабочки, произнеси он это «крошка» на ухо или перед друзьями. Сейчас захотелось отряхнуться, смыть с себя его прикосновения и обращение к ней. — Если ты думаешь, что после билетов я забуду… это, — она развела руками, очерчивая пространство, когда мужчина сбросил звонок, — ты сильно ошибаешься. По утрам у неё часто болела голова, сейчас та гудела совсем невыносимо, а девушка ещё и усугубила пытку алкоголем. В каком-то плане цель выполнена, обруч, стянувший макушку и лоб, вытеснял неприятные мысли. — Не дуйся, — он изобразил на лице сожаление, может, и правда его испытывал, но разницы не было. — Виноват. Это больше не повторится, важнее тебя в моей жизни никого нет. Ложь. Сплошная ложь, но Чэвон так хотелось в неё верить. Когда он говорил о её значимости, пусть коротко, но в самое сердце, девушка готова простить ему всё. Лишь бы чувствовать свою ценность для кого-то, лишь бы не остаться одной. Хуже одиночества не представляла ничего. Лучше ли эта девица в его постели, чем одиночество? Как бы там ни было, она осталась. Не хлопнула дверью, ставя точку в их отношениях. Она оставалась молчалива и тонула в чувствах, испытывать которые не имела ни малейшего желания. — Я сегодня не буду здесь ночевать, — выдохнула девушка, качая головой, ей точно нужно время, чтобы прийти в себя, чтобы подумать обо всём без присутствия Минхо. Чемодан так и остался стоять в прихожей, а она ушла. Чэвон не планировала вдаваться в рассказы о проблемах ни в отношениях, ни с отцом. Легче оставаться на плаву и не утонуть, изображая, что всё нормально. Она слишком часто это делала, у неё слишком хорошо получалось убеждать себя саму в правдивости маски, которую надевала. Семейная черта, её гордость и худшее из проклятий. Блэр обрадовалась возвращению девушки больше Ли, да и встретила точно гостеприимнее. Не меньше рада была видеть частую гостью семьи Дэвис малышка Ноа, она сразу полезла обниматься вперёд матери. Девочка никогда не была лишней, когда Чэвон хотела провести время с подругой. Пару раз даже согласилась посидеть с ней, потому что знала, что женщине больше не с кем её оставить. Успела полюбить маленькую хулиганку, её вообще сложно не полюбить. — Пак Чэвон — ты самый лучший подарок на день рождения, — Блэр сгребла ту в радушные объятия, подарив удушающую близость, но пропитанную радостью, а не чёрт-те чем, как с Хо. — Как тебе в Сеуле? Не изменился без тебя? — Точно такой же, как я запомнила, — позволила себе улыбку Чэвон, вспоминая родные места, ей будто стало легче от воспоминаний, они бальзамом легли на свежие раны, давая передышку от боли. — Есть фотки? Я так хочу слетать туда с тобой, — воодушевилась Дэвис, уводя девушку вглубь квартиры. — Хочешь попробовать ананасовый чай? Это моё открытие. Открытий на сегодня хватило с головой, ещё ни один день будет их расхлебывать, но Чэвон вежливо кивнула в знак согласия. Пусть попробует удивить, хотя Минхо ей всё равно не переплюнуть. Вряд ли кто-то вообще на такое способен. На кухне у Блэр было спокойно. Много вечеров они провели здесь, много ночей болтали без умолку, обнажая друг другу души. Встреча рассвета развязывала язык не меньше, чем несколько бутылок вина. Если бы не Дэвис, Чэвон давно бы всё бросила, вернулась в Сеул первым же рейсом. Избегать присутствия Минхо, при том не захлебнуться в чувстве одиночества на улицах Бостона было бы невозможно без подруги, незаметно ставшей главной опорой на чужбине. Девушка даже не сознавала своего вклада, потому что Пак прятала признательность глубоко внутри. Как бы она ни откровенничала, ни делилась тем, что не устраивало в сексе или быту с Ли, многое всё равно оставляла при себе. Будто должно что-то остаться только при ней — её страхи и потребность в чужом одобрении. Когда Хо скинул электронные билеты, девушке даже пришлось признать, что была ему благодарна. Груз спал с плеч, она позволила себе вздохнуть с облегчением. Не желая больше тянуть, Чэвон призналась в сюрпризе, будто оттягивала момент ради интриги, а не в ожидании письма на почту. Реакция Блэр стоила гордости, которой пришлось поступиться, стоила всего на свете. — Подожди, что ты сказала? — почти завопила девушка, вскакивая со стула, сдерживать эмоции та не умела, да и не хотела никогда. — Повтори! — Завтра мы идём на концерт Кристофера Бана. Услышав радостные возгласы, Ноа, прежде увлеченно рисовавшая в альбоме, оторвалась от занятия, чтобы понять причину неожиданного веселья. — А я? А можно мне с вами? — она надула губы и в такие моменты была очень похожа на Блэр. — Ой, дорогая, — вдруг задумалась Дэвис, подбирая слова, — ты же помнишь, что с каждым днём рождения становишься старше? Когда их пройдёт ещё больше, то ты сможешь тоже пойти на концерт. Девочка набрала в грудь воздуха, угрюмо взглянув исподлобья. Она не любила, когда ей отказывали. Страшно сердилась и обижалась на взрослых. — Ноа, не слушай маму, я тебя всё равно с собой возьму, — захихикала Чэвон под неодобрительный взгляд подруги. Пока она пыталась найти подход к капризной девчонке, Пак баловством перечеркнула все её усилия. Из-за невинной шалости Блэр пришлось сторговаться с Ноа за новую игрушку, чтобы та согласилась остаться следующим вечером с бабушкой. Дэвис редко просила мать о таком, та не любила сидеть с внучкой. Сюрпризом Чэвон не оставила подруге выбора. Возвращение она специально подстроила под важную дату, не хотела пропускать праздник близкого человека. Расписание тура Криса прекрасно совпадало с днём рождения его фанатки, слушала та многих, поэтому денег на концерт каждого не напасёшься. Часто она даже не следила за гастролями артистов, и это помогло при выборе подарка. О знакомстве парня её подруги с популярным исполнителем Блэр не знала. Как бы много они ни общались, даже самого Ли видела лишь пару раз. С Дэвис Чэвон дружила только последний год, как устроилась после выпуска из университета в компанию, где та уже работала. — Ты лучшая на свете, Чэвон, — залепетала она, почти вешаясь на шею. — Это лучший подарок, я сейчас заплачу. — Давай без соплей, — по-доброму усмехнулась девушка, обнимая Блэр в ответ, ей эти билеты не стоили ни цента, разве что уязвлённого самолюбия. Сегодня в маленькой квартире, покупка которой не так давно стала главной гордостью и большой победой Дэвис, собралась компания её самых близких людей. Их было не так много, до недавних пор лишь двое — Чэвон и Ноа. За отсутствие Пак в Бостоне к их числу прибавился ещё один человек. — Со Чанбин, — добродушно улыбнулся мужчина, перешагивая порог, и протянул руку. — Я — Пак Чэвон, приятно познакомиться, — она ответила на рукопожатие, обводя взглядом крупную фигуру мужчины. Тот был невысокого роста, но отлично сложен. Через футболку проступал рельеф мышц. Девушка отвела глаза, мысленно отвесив себе подзатыльник, на молодого человека подруги ей точно засматриваться не стоило. Пусть даже из любопытства. Хотя она обязательно скажет той, что за этим парнем, как за каменной стеной. Буквально каменной. Он жил в спортзале? После личного общения впечатление от внешности оказалось обманчивым, если не сказать, что противоположным. Со прекрасно ладил с Ноа, шутил и вызывался помочь, когда Дэвис накрывала стол для ужина. Её подруга заслуживала хорошего мужчину рядом, этот же выглядел подходящим для этой роли. Вместе со счастьем за девушку, Чэвон столкнулась с тем, что ей самой одиноко, хотя она и была в отношениях, сколько себя помнит с подросткового возраста. Пак почувствовала себя лишней на чужом празднике жизни, ей до такого далеко. Если кто-то мог стать для Ноа настоящим отцом, так это Чанбин. За несколько часов в его компании Пак убедилась в этом. То, как он смотрел на Блэр и относился к её дочери, стало показателем. Выбравшись на балкон, девушка провела там минут тридцать, наслаждаясь ночной прохладой, позволяя алкоголю выветриться. Вместе с ним уходила тревога, дышать становилось легче. Единственное, что выдавало Чэвон с головой, кричало о том, что ей плохо, несмотря на старательно натянутую улыбку, это скорость, с которой опустошались бокалы с вином часом ранее. — Грустишь? — уединение прервал женский голос. — Типа того, — пожала плечами Пак, повернув голову к подруге. — Чанбин ушёл? — Ему завтра на работу, — она кивнула на пачку сигарет, которую Чэвон оставила на столике рядом с креслом, в котором сидела. — Угостишь? Кивнув, девушка продолжила вглядываться в ночные огни Бостона. Они казались ей чужими, но ко всему со временем привыкаешь. К городской серости и к холоду от прежде самого близкого человека на земле. Блэр давно стала этим человеком, она согревала в моменте печали и не давала опустить руки, когда очень хотелось, это был не Минхо. Давно не он. Вместе переехали сюда, давали друг другу силы, чтобы обосноваться в другой стране, но шанс городу дала девушка, в чьей квартире сейчас была Чэвон. Квартира, где она жила сама, рушила внутренний мир по кусочку, медленно и безвозвратно, словно мерзкий червяк откусывал по частице души, оставляя одни огрызки после себя. Аромат сигарет, которые Пак очень любила, но давно не чувствовала, когда курила сама, донёсся до носа, приятно его пощекотав. За две недели на родине она даже не брала в руки пачку, часто была с семьёй, где отец до сих пор сурово бы отчитал за вредную привычку, а мать просто расстроилась бы. Не важно, сколько ей лет, родители с трудом могли разглядеть в ней взрослую, она навсегда оставалась маленькой Чэвон, которую нужно учить жизни. У них плохо получалось. Почему сейчас девушка хотела на стену или из кожи вон лезть? В собственных рамках стало нестерпимо тесно, клетка ломалась, но прутья вонзались в кожу, не щадя её. Выхода не видно, по заветам отца, врезавшимся в подкорку сознания, ей нужно проявить терпение, не рушить многолетние отношения из-за эмоций. Её чувства всегда стоили меньше остального, ни за что не оказывались тяжелее на чаше весов. Чэвон даже подумала, что бросит сигареты, но после того, как за спиной закрылась дверь их с Минхо квартиры, она пошла за ними в первый попавшийся магазин. Нестерпимо захотелось заполнить пустоту внутри табачным дымом. Отвлечь себя знакомыми действиями, не требующими лишних размышлений. Вообще не требующими ничего, сама Пак требовала от себя слишком многого. — Как у вас закрутилось с Чанбином? — решила спросить девушка, вынырнув из раздумий. — Меня не было всего три недели. — Мы познакомились ещё до твоего отъезда, но сблизились недавно, — выдохнула Блэр, мечтательно прикрыв глаза, вспоминая, как это было, — и решили попробовать. Но мне страшно, Чэвон, — она распахнула веки, и по лицу пробежала тень. — Почему ты боишься? — тихо уточнила Пак, боясь залезть туда, куда не следовало. — В моём прошлом есть вещи, которые до сих пор не позволяют поверить, что я могу быть с кем-то счастлива. Мало, кому нужна женщина «с прицепом», — последние слова она протараторила, не желая задерживать на языке. — Тебе не нужны козлы, которые так считают, — Чэвон покачала головой, поджав губы. — Чанбин же не такой. Не зря ждала принца, — губы тронула тёплая улыбка, которой больше всего на свете сейчас хотелось поделиться с подругой. Блэр была самым светлым человеком, которого ей приходилось знать. Сама девушка и вполовину не была такой сильной, как та. Сколько тягот и невзгод перенесла Дэвис, сколько по сей день оставалось на её плечах, но она продолжала улыбаться сквозь боль, шла вперёд, потому что не имела права подвести Ноа. Пак не знала всей истории, не знала, какой подонок обошёлся с ней столь жестоко, но никогда не настаивала на том, чтобы Блэр рассказывала. Нечего ворошить прошлое. Встав с места, Чэвон подошла к подруге, которая облокотилась на перила, и уткнулась ей в шею, осторожно заключив в объятия. Хотелось укрыть их с Ноа от всего мира, хотелось верить, что Со сможет подарить им спокойствие, которого так не хватало. Спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Ей тоже нужен такой человек, Минхо с этой ролью не справился. Когда они вернулись с балкона, Пак заняла законно отведённый в её распоряжение диван, чтобы наконец-то поспать. Перелёт и нервные потрясения — после такого нужно отдохнуть. Только сон не шёл, как назло. Из-за догнавшей жажды после выпитого алкоголя девушка осторожно побрела за водой, не желая будить подругу или её дочь. Девочка давно спала, а Блэр могла давно присоединиться к той за последний час, пока сама Чэвон мучилась от бессонницы. На кухне горел свет, хотя Пак помнила, что они его выключили, когда разбрелись по комнатам. Она тихо прошла вперёд и заметила Ноа, которая забралась на столешницу. Дэвис прятала её любимое печенье на верхней полке. — Можно мне тоже? — хмыкнула Чэвон, подкрадываясь сзади, с хитрецой в глазах. — Ах, — девочка вздрогнула, а потом захихикала, — я подумала, это мама. Держи, — она протянула шоколадное лакомство девушке и с улыбкой тоже принялась за добычу. Ребёнку большего для счастья и не надо, только достать запретную сладость, и жизнь сразу удалась. Пак по-доброму позавидовала её пятилетнему возрасту. — Не ешь всухомятку, — достала из холодильника пакет молока и налила его в стакан, протянув Ноа, что благодарно улыбнулась в ответ. Не только выпив воды, но и перекусив в рассветный час, Чэвон провела девочку в детскую и опять залезла под одеяло, вернувшись в гостиную. Очередную попытку попасть в забытьё прервало уведомление. Минхо: «Спишь? Я соскучился». Девушка прыснула, переворачивая телефон экраном вниз. Ей даже не хотелось читать дальнейшие речи Ли, он умел красиво говорить, когда ему нужно, когда чувствовал себя виноватым. Только ей больше не надо этих слов. Слишком поздно, слишком надоело. Каждым сантиметром тела и самой шебутной мыслью была его. Идеями, мечтой и сердцем. Без остатка, до последней минуты и без раздумий. Была. Любой бред проходил, оставляя бардак в голове. Чэвон выключила звук, вновь прикрыв глаза. Неужели так всё и закончится? Она знала Минхо с детства, их семьи дружили всю её жизнь, а они с парнем со школы были вместе. Отец ни за что не отпустил бы её в Америку, если бы не Хо с семьёй, решившие переехать за границу. Его родители владели крупным бизнесом, филиал которого открыли в Бостоне. Ённам видел в Минхо идеальную партию и доверял ему так, как никогда не доверял дочери. Это обижало. Больше всего ей хотелось почувствовать безоговорочную любовь отца. Чтобы однажды он сказал, что гордится, а Чэвон смогла выдохнуть и перестать гнаться за недостижимым идеалом. Сказал, что он любит её такой, какая она есть. Но ей всегда нужно соответствовать, и она пыталась, правда пыталась всю свою жизнь. Просто теперь устала. Чэвон давно усвоила урок — любовь нужно заслужить. Отец, Минхо — они оба разбивали надежду в то, что девушка достойна любви просто, потому что она есть. Этого всегда мало, но большее, как бы не старалась, Пак предложить не могла. Лишаться того, что уже было — страшно. Страшно остаться одной, но если не сделать этого сейчас, она никогда не освободится от чужих ожиданий. Больше никогда не сможет полюбить.