Gremlin

Минхо давно планировал вечеринку. Дом забронировал несколько месяцев назад. Если к чему-то относился серьёзно, то к организации подобных мероприятий. Лишь по этому поводу говорил излюбленную фразу: «Живём один раз». Коттедж Ли выбрал просторный, во дворе располагался бассейн и несколько крытых беседок. Часто он снимал один и тот же, только когда тот был занят в нужные даты, приходилось искать другие варианты недалеко от города. Смешав коктейль из того, что нашла на кухне, Чэвон вышла на улицу, где уже прибавилось народа. Сам дом превратился в склад алкоголя и, один Хо знает, чего ещё. Иногда казалось, что Минхо знаком с половиной Америки, точно не меньше. Другого объяснения количеству людей Пак на находила. Выцепив из толпы его макушку, девушка отошла в противоположную сторону в поиске места, куда присесть. Едва не разлив напиток, но удержав в руках в последний момент, она натолкнулась на мужчину, резко появившегося из-за угла. Медленно подняв голову, Чэвон не сдержала смешка, непроизвольно сорвавшегося с губ, стоило узнать в госте Кристофера Бана. Сложно представить, какая одежда ему не идёт. Даже рваные джинсы, кричащие о рок-н-ролле, которым тем жил, выглядели бы уместно где угодно лишь оттого, что сидели на нём, как влитые. Никакая ткань не была способна скрыть привлекательность тела, о которой не могла не подумать Пак. Навязчивые мысли, словно мухи, кружили в голове, желая сместить фокус женского внимания. Проще предаться мыслям о Чане, чем о Ли, которого хотелось скорее вытравить из сознания. Рядом с Баном это не составляло труда, одним взором выбивал все посторонние чувства. Они обменялись взглядами и, даже не здороваясь, застыли в немом продолжении диалога, будто их прервали только пару минут назад. Девушка бы соврала, если бы сказала, что не размышляла над предложением мужчины. Ещё большей ложью было бы сказать, что оно ей не понравилось. Одним своим наличием сметало сомнения, что дело в ней. Его тараканы, так пусть не провоцирует принадлежащих ей. Крис неожиданно и слишком быстро нашёл Чэвон интересной, даже не сомневаясь в желании стать ближе. Когда обречённый и потерянный взгляд неосознанно цеплялся за незначительную деталь для других, но способную перевернуть всё с головы на ноги в его жизни, будто надежда расставить вещи и чувства по своим местам, желание противиться не появлялось. Чан смиренно принял интерес, просочившийся через отвращение к себе и самому существованию, после их кратких встреч. — Думал, ты не приедешь, — подойдя к ним, произнёс Минхо. Его руки по привычке, от ревности или, чёрт знает, чего ещё беспардонно оказались на женском бедре, плавно поднимаясь к талии. Пытался показать, что девушка принадлежит ему. Настойчивости мужчине не занимать, Пак это прекрасно помнила. Только сейчас от неё не приятно, как раньше, а тяжело. Чужие прикосновения хотелось стряхнуть, а потом ещё раз потереть те места, где её трогали мужские руки. Чэвон не понимала, было ли дело в Крисе, стоящем перед ними. Тому не нужно лишних касаний, о которых она не просила, чтобы одним взглядом вызывать желание. И нежелание собственного парня. — Освободился раньше, — Бан пожал плечами, странно взглянув на Ли, и прошёл дальше. Девушка же резко развернулась к Хо, выразительно указав глазами вниз. Тот неохотно убрал руки, но довольство с лица не сошло, будто жестом поставил всех на место. — Какого чёрта, Минхо? — устало спросила Пак, когда они зашли в особняк. — Мне казалось, что мы всё решили. Все собирались снаружи, поэтому внутри кроме них никого не было, что дало возможность поговорить наедине. Чэвон, недолго думая, решила ею воспользоваться, чтобы сразу всё прояснить, чтобы теперь она поставила его на место. Пусть не заблуждается на свой счет. — Да что мы решили? Что тебе нужно время подумать? — начал заводиться Ли, в негодовании разведя руками в стороны. — Время, чтобы потрахаться с Крисом? Слова обожгли слух. То, с какой брезгливостью он выплюнул их, не желая задерживать на языке, даже задело девушку. — Как ты вообще смеешь мне что-то говорить? Ты поимел каждую здесь, я уверена, — покачала головой Пак, тоже теряя терпение, в бессильной злобе огляделась вокруг, но, не найдя ничего, на что могла бы переключиться, чтобы отвлечься, она сосредоточила гнев лишь на одном человеке, что стоял перед ней. — Или ты во второй раз не зовёшь? Минхо с силой сжал челюсти. Этого он добивался? Упрёков и раскрытой уязвлённости? Сколько бы ни вёл себя как законченная скотина, Чэвон не реагировала на это. Всегда оставалась нарочито безразличной, спокойной. Её железная сдержанность напоминала материнскую, которой тот восхищался и воспринимал как эталон. Собственный эталон уже в печёнках сидел. Ему не хватало живых эмоций. Не выдавленных и искусственно приуменьшенных, а настоящих. Просто увидеть, что девушка что-то вообще чувствует, если даже к нему у неё ничего не осталось. Ли боялся, что этого и не было. Что влюблённость в глазах он сам выдумал, что не было той никогда. Лишь плод его воображения. — Хватит! — оборвал её мужчина, стремительно сократив между ними расстояние. — Я сказал, что теперь будет иначе, — он сжал свою шею сзади, пытаясь совладать с захлестнувшей агрессией, и посмотрел прямо, насквозь прожигая решимостью. Или отчаянием. — А я сказала, что не хочу ни того, что было раньше, ни того, что ты выдумываешь. Если правда видишь смысл в нашем браке, то придётся смириться с моими желаниями, или просто дать мне ещё подумать, Минхо. Пак больше не желала уступать ему ни каких-либо решений, ни последнего слова в споре. Слишком устала вечно подстраиваться и искать компромиссы. Пусть Хо хоть раз сам будет искать к ней подход, иначе дальше у них точно не выйдет. Хотел попробовать по-другому? Вперёд. Девушка щедро предоставляла ему возможность продемонстрировать серьёзность намерений. — То есть я могу сейчас переспать с любой, и ты не будешь против? — Ли схватил с полки первую попавшуюся бутылку, желая смочить горло и расслабить алкоголем нервы. Если не в силах изменить то, что не даёт спокойно спать, что ни в коем случае не приемлешь, проще убежать от реальности. Проверенная стратегия, которая никогда не подводила Минхо и стала его единственным выходом. Другие он не искал. Напиться всегда легче. — Тебя когда-нибудь вообще что-то останавливало? — усмехнулась Чэвон, массируя глаза через плотно сомкнутые веки. — Если ты попросишь, — выдохнул мужчина после пары глотков виски, даже в стакан его не налил, — больше не прикоснусь ни к одной девушке. — Теперь я резко стала важна? Потому что впервые посмотрела вокруг, а не на одного тебя? — слова сочились ядом, скопленным за многие годы подозрений. Она сама выбирала игнорировать их, но вины Хо это не уменьшало. — Не знаю, на кого ты смотрела всё это время, — Ли понизил голос, промолвив тише повышенных тонов, на которых разговаривали до сих пор, — но не на меня, Чэвон. Ты смотрела только на себя. Девушка задохнулась от возмущения, не найдя колкости и вообще любого ответа. Моментально стушевалась, теряя запал, с которым вступала в ссору. Если своему поведению мужчина находил оправдание в ней, то это переходило все мыслимые и немыслимые границы. Думать о собственной причастности Пак не хотела, хотя в глубине души понимала, что они оба вырыли яму, в которой сейчас оказались. Рука об руку. — Ты тоже смотрел на себя, — Чэвон грустно улыбнулась. — Посмотри, к чему это нас привело. Каждый из них почти в равной степени виновен в том, что не решал проблемы, не стремился даже прикладывать усилия, чтобы сделать это. Виноваты в способах, которыми не гнушались и к которым прибегали из раза в раз. Пак копалась в себе и застряла в собственном панцире. Сейчас уже всё равно, какие слова, поступки и чьи, породившие злополучный эффект бабочки. Девушка больше не видела смысла что-то менять. Им не отмыться от пороков, которыми заклеймили себя. Следы останутся, как и гниль, пустившая корни в их отношения. Ни черта уже не исправить. В стремлении опьянеть они с Минхо сошлись, каждому стало невыносимо от компании другу друга и трезвого рассудка. Молча припали к напиткам, желая выйти на улицу уже отпустившими ситуацию хотя бы на время. Ли быстро потерял её из виду, когда они разошлись, не оглядываясь. В ушах гремели неосторожно слетевшие с уст фразы, ещё долго не давая от себя избавиться, как бы ни хотелось. Не помогала ни громкая музыка, ни отвлеченные разговоры. Такие ли слова случайные, какими могли показаться? Хотелось больнее уколоть, будто ещё оставалось куда, будто всё и так не ныло нестерпимо. — Почему из всех девушек, — громко набрал воздух через нос Хо, покосившись на Криса, — почему Чэвон, а? Мужчины сидели на диване в самом центре зала, рядом с танцполом, где в бешеном танце двигались разгорячённые алкоголем и чужой близостью тела. Сами потягивали из стаканов спиртное, утопая в духоте, шуме и грызущих мыслях. — Мне казалось, тебе на неё наплевать, — наклонился Бан, чтобы друг услышал его. — Или уже нет? — он хмыкнул, сразу откидываясь обратно на спинку, как будто вовсе не заинтересован в ответе. Чан приехал сюда от скуки, пробирающей до костей, заставляющей встречаться с собственными демонами, только и ждущими удобного случая заполонить разум. Однако в этот раз не искал кого-то случайного, способного заполнить пустоту внутри. Те никогда не могли. Ни одна, с кем он спал, не могла даже на йоту приблизить его к наполненности. Ему показалось, что Чэвон способна. Сама не подозревала, но дала крохотную надежду, расползающуюся по желудку и приближающуюся к лёгким и околосердечной сумке. Напомнила о прошлом, которое Бан всеми силами пытался забыть и безуспешно стереть из памяти. Напоминание заставило его вновь столкнуться с асфальтом, разбивая о него лицо до болезненных гематом. Уже этим вызвала любопытство, о котором позабыл Крис. — Если бы было плевать, мы бы давно расстались, — Минхо закатил глаза, раздражаясь от очевидных вопросов, пусть те и не лишены правды. — Если бы было не плевать, не трахал бы всех подряд, — рассмеялся друг, качая головой. Пусть врёт Пак, кому угодно, но не Чану. С кем он его только не видел. Ложь в пустую бесполезна и даже оскорбительна. — Наши отношения — не твоё дело, — серьёзно промолвил Ли, хотя для откровенных речей обстановка не располагала. — А они у вас ещё есть? — не удержался Бан, вспомнив взгляд, которым та одарила накануне, и губы, которыми ловила его в их знакомство. Хо слишком поздно опомнился, раньше нужно было ценить, что имел, а не сейчас пытаться ухватиться за то, что безнадёжно ускользало. Напряжение стало осязаемым. Воздух значительно потяжелел, ощутимыми весом ложась на плечи, будто и не оттого вовсе, что помещение давно стоило проветрить. Из-за угла несло травой — в доме не стеснялись закурить косяк. На вечеринках у Минхо вообще редко чего-то стеснялись, потому что он сам никогда ничего не стыдился. С закатом похолодало, и желающих купаться больше не нашлось, толпа переместилась внутрь. Чэвон плескала ноги в бассейне, наблюдая за брызгами от нервных движений. Давно дрожала, ступни сводило от того, какая ледяная вода. Девушка забыла накинуть куртку, а возвращаться в коттедж не хотела. Помада стёрлась от выпитых коктейлей, и можно было заметить, как посинели губы. Привычным жестом Пак обняла себя за плечи, до покраснения впиваясь пальцами в кожу. Единственное, чего она отчаянно желала — не остаться одной, не остаться наедине с собой. Сейчас задыхалась от одиночества и от самой себя. Солёные дорожки на щеках давно высохли и жгли напоминанием о слабости. — Ты чего тут? — за спиной послышался голос Криса, а затем приближавшиеся шаги. — Ополоумела? — мужчина схватил её за плечи, оттягивая от воды. — А сам? — девушка встрепенулась, вырываясь. — Что ты себе позволяешь? Грубый, но решительный жест, который позволил себе Бан, встряхнул Чэвон. Она будто очнулась, смогла вынырнуть из омута, и пелена сошла с глаз. — Дура, — выдохнул Чан, снимая куртку, и накинул девушке на плечи. — Пошли в дом. У тебя скоро обморожение будет, — его взгляд выразительно прошёлся по открытым ногам. Платье задралось, едва прикрывая бёдра. — Не хочу обратно, — уверенно сказала Пак, не дав потянуть себя за руку, и спрятала ладони под одеждой, больше кутаясь в неё. — Спасибо. Она села на лавочку поодаль от бассейна, подогнув ноги под себя, так и не забрав кеды, что остались стоять на траве. Чэвон больше не хотела оставаться одна, но не смела просить Криса не уходить. Бан сам сел рядом, вдруг положив руку ей на плечо. Совсем обыденно, будто делал так постоянно или хотя бы не в первый раз. Не лез к ней с расспросами и, что было ещё ценнее для Пак, не ушёл. Одним безмолвным присутствием дал шанс набрать в лёгкие воздуха, спугнул её демонов, которые, как огня, боялись других людей. Сидя с Чаном, Чэвон не думала о Минхо, будто наконец-то смогла перелистнуть эту страницу. Только подозревала, что это мужчина удерживал ту пальцами, и стоило ему убрать руку со страницы, как с её плеча, всё вернётся к тому, где застыло. Сама девушка не в силах что-то изменить, как бы сильно не желала. — Тебе нравится моя музыка? — неожиданно спросил Крис, тоже пытаясь освободиться от гнетущих мыслей. — Раньше были хорошие треки, — призналась девушка, вспоминая пару композиций, которые даже добавила себе в плейлист, когда Блэр дала их послушать. — А сейчас? — хмыкнул мужчина, подняв голову к небу, усеянному звёздами, с которыми в подмётки не годился, хотя кто-то их сравнивал. — Ну, — засомневалась Чэвон, подбирая слова, но ничего подходящего так и не смогла придумать, — не очень. — Хотела сказать, что дерьмовые, да? — рассмеялся Бан, наклонившись, чтобы рассмотреть женское лицо. — Ты хотела сказать, что полное дерьмо. Пак слабо улыбнулась, уступая. По правде говоря, настоящее дерьмище. Даже Дэвис согласилась, что последний альбом вышел бездарным, а Чэвон и подавно не оценила. Она не понимала, почему его забавляло оскорбление собственной музыки, но мужской смех ласкал слух лучше, чем могло что-либо другое. Словно самая красивая песня, которую Пак, будь её воля, поставила бы на повтор. Чану просто приятно от честности, не приправленной лестью или желанием что-то получить от него. Ей ничего не нужно. Крису это нравилось, будто он вовсе забыл, что такое вообще бывает. У него целое здание, полное людей, которым от него нужны деньги. Много денег. Музыкальное агентство и лейбл, с которым он заключил контракт, высасывали из него всю кровь, чтобы заработать как можно больше. Ему было не жалко, гонорары давно пресытили и не казались пределом мечтаний. У него вообще никаких стремлений не осталось. Имевшееся превратилась в тлен, а перспектива новых замков из песка не воодушевляла. В жизни остались только те, кому от него нужна прибыль, и те, кто ему эту прибыль приносил. И Минхо. Тому, как и Чэвон, ничего не нужно. Только Ли не смотрел на него глазами, в которых по необъяснимой причине хотелось утонуть. Пусть бы тот и на Пак не смотрел так. Бан желал думать, что только он сможет погрязнуть в её агатовом взгляде, что это станет его личной могилой. Расслабившись в чужих руках, девушка почувствовала, что подавленные эмоции подступили к горлу. Не стоило ослаблять бдительность, зная, что в любой момент самообладание может дать трещину. Оно уже её дало, но внутри осталось ещё столько всего, что Чэвон могла бы прорыдать ночь напролёт. Только не хотелось плакать, не хотелось портить вечер Чану, который и так поступился весельем, оставшись с ней. Однако контроля не осталось, и Пак тихо заплакала. Мужчина мог бы и не заметить одиноких слёз, скатившихся по женскому лицу, но они не прекращались. Девушка задрожала от всхлипов, которые старательно и безуспешно пыталась сдержать. Ругала себя за очередную слабость, а справиться всё равно не удавалось. — Детка, как ты? — Крис начал петь, прокашлявшись. — Знаю, что не очень, но я здесь, я всегда буду здесь. — Не пой мне эти строчки, — прошептала она, не поднимая головы. — Я могу поверить, — ещё тише вымолвила Чэвон, её голос сливался с пением цикад. — Скажи мне, если буду нужен и позови меня, если почувствуешь себя одиноко, — тот всё равно продолжил, несмотря на просьбу остановиться, и стал аккуратно поглаживать её по спине, чтобы Пак успокоилась. — Ведь я здесь, я всегда прямо здесь. Рядом с Баном тёпло. То ли от неожиданно образовавшегося между ними мостика, то ли из-за того, что на улице стало прохладно, а его объятия защищали от ветра. Будто он спрятал её от всего мира, что жестоко с ней обошёлся. Обещания, написанные не им, но слетевшие с его уст этим вечером, до ужаса абсурдны. Их с Чаном ничего не связывало. Они друг для друга были ровным счётом никем, чтобы разбрасываться такими словами. В этом заключалась магия. Поэтому Чэвон не боялась, что фразы потом смогут ранить.