татуировки и цветы

      Алтан пришел на работу позже обычного, заспанный, с какими-то небрежно заплетенными косами и совсем хмурый. Хлестал дождь, было уныло, серо, он даже надел свои ярко-желтые резиновые сапоги и взял прозрачный зонт, чтобы как-то поднять себе настроение. Но что-то определенно было настолько не так, что даже прохладная погода и красивая одежда не приносили вместе большого удовольствия. И Алтан никак не мог догнать, что именно. В обед всё-таки догнал — у Вадима, за стенкой, не играла музыка, да и его самого не было видно. Такого никогда раньше не случилось, Вадим врубал рок с самого своего появления в салоне и до ухода. Алтан даже на время приглушил свою музыку в магазине, чтобы прислушаться… Ничего. Ничего? Как ничего?       «Ну, может, он сегодня просто придет попозже?» — вздохнул Алтан. Хотелось верить собственным догадкам.       Наступил обеденный перерыв. Снова вооружившись зонтиком, Алтан решил заглянуть к Вадиму, чтобы позвать его в кафе (сегодня вообще была его очередь выбирать место), но салон оказался просто-напросто закрыт. Алтан удивленно пару раз моргнул, глядя на неоновую вывеску: «Закрыто» — и отступил от стеклянных дверей. Ему это совсем не нравилось.       «Надо бы ему позвонить, — подумал, уже сидя в любимом кафе Вадима и уныло тыкая горячей картошкой фри в кетчуп, смешанный с майонезом в идеальной пропорции, как тот его учил, когда они обедали вместе. — Ага, да уж, позвонить, разбежался… номер телефона-то у тебя есть, дурилка картонная?» Алтан нахмурился, но долго так сидеть не смог и брови скорбно разъехались, взметнувшись вверх. Он хотел было взять вилку, чтобы не пачкать руки и кольца, но тут к нему со всей имевшейся наглостью подсел хорошо знакомый и вдруг внезапно осмелевший индивид:        — Дирк, катись отсюда, — вздохнул Алтан даже не особо-то грозно, силы остались лишь на раздражение.        — Это с чего бы? Ты со своим качком в кой-то веки расстался.        — Мой качок сейчас вернется и всыпет тебе по самое не балуй, — в груди сам собой зарождался злобный рык.        — Ой, да конечно, ты сюда один пришкондыбал. Странно, я думал, побоишься меня, ты вроде тихоня у нас, безвольный, влюбленный мальчик, на поводочке вечно за кем-то ходишь.       Алтан резко воткнул нож в стол, от чего Дирк ринулся прочь.       Дирк был парнем на десяток сантиметров повыше, курносый, волосы у него были белыми и лежали вихрами, в абсолютном беспорядке. Клыки острые, глаза наглые, кожа бледная, как у вампира. А тембр голоса звонкий, как колокольчик, и раздражающий, как будто в нем была заложена ужасная актерская игра. Алтан ненавидел Дирка даже за то, как тот одевался: помесь панка с чем-то смехотворным, подражание неизвестно чему, — когда они с Алтаном встречались, Дирк менял идеологии и взгляды на вещи, как перчатки, так что Алтан до сих пор законно полагал, что настоящего Дирка он за несколько лет отношений так и не познал, если «настоящий» Дирк вообще существовал, как таковой. Дирк одевался то как панк-отшельник, которому плевать на всех, то как детсадовец на утренник, которого собирала мама. Сейчас вот был в каких-то коротких шортах и белой майке с рубашкой поверх — а ведь говорил раньше, что рубашки поверх футболок носят только полные кретины, которые не знают, что такое оригинальность.        — Бешеный, — нервно заржал Дирк, безуспешно пытаясь скрыть то, насколько ему было страшно. Нос его дергался, ноздри раздувались, он пытался отдышаться и заставить голос не дрожать.        — Все еще хочешь остаться? — со вселенским спокойствием спросил Алтан.        — Обойдусь. Нервишки подлечи.       Дирк с позором скрылся из его поля зрения, что-то бурча себе под нос.        — Кобель, — позволил себе выругаться Алтан.       Теперь перед ним красовался воткнутый в деревянную столешницу нож. Ну, вот, Алтану придется платить компенсацию за ущерб из-за этого козла, который, пусть и был конченым ублюдком, все-таки единственный точно знал все его самые слабые места. Может, в отношениях он не дарил Алтану бесконечную любовь и заботу, зато прекрасно находил все камни преткновения к его израненной одинокой душе и с радостью разбивал их, чтобы потом покромсать и душу тоже.       Алтан осторожно вытащил нож из столешницы, и, судя по тому, что никто из официантов не подошел, ему очень повезло — пронесло. Но доедать картошку в полном одиночестве, так еще и в прикуску с разочарованием в себе, в своем прошлом, было как-то совсем грустно. Самые одинокие моменты — это когда ты на самом деле не одинок, но забыт, да еще и беззащитен. Алтан рукавом свитера вытер влагу с глаз и, тряхнув головой, переместил все косички на спину. Надо было найти способ как-то связаться с Вадимом.       Алтан с горем пополам нашел страницу салона в инстаграме, но телефона лично Вадима там не оказалось. Два других мастера были в отпуске, судя по их личным страницам, а вот Вадим личной страницы не имел — и не понятно, что с ним вообще! Алтан потупил, глядя на кнопку отправки сообщения, пожевал картошку, попросил подлить кипятка в чайник, в итоге набрался смелости и написал короткое сообщение:       «На работе когда появишься?        — Алтан»       Доставлено. Не прочитано. Плохо.       Алтан скучающим взглядом уставился в экран. Не хотелось возвращаться в магазин: красивый, любимый, но такой пустой. Хотя Алтан очень любил свою работу и просто так, до появления в соседнем помещении тату-салона.       Он мечтал стать флористом с подросткового возраста, когда выхаживал все цветы, за которыми не следила его мама. Мамы довольно давно не стало, а воспоминания о её цветах остались. Воспоминания о том, как она делала ему смешные хвостики на макушке, когда волосы немного отрастали, как обсуждала с ним планы и гладила по голове… Алтан перевел взгляд на гардении, стоявшие внутри кафе на подоконниках. Для него они имели особенно большое значение и, в общем-то, в его магазинах гардении продавались только постоянным, проверенным за эти два месяца, покупателям, которые охотно показывали Алтану фотографии прижившихся цветов и просили что-то, за чем был сложный уход, успокаивая Алтана, что опыт с растениями имелся. Алтан заказывал гардении очень редко, но когда заказывал — они были самым дорогим товаром и для души, и для бюджета.       Алтан всегда был рад побеседовать о растениях, но если кто-то неосторожно влезал в душу, он мгновенно холодел, старался как можно быстрее отделаться от человека. Не самый приятный в общении, зато полностью уверенный в безопасности и в себе. Но Дирк сломал его. Не в том смысле, как все люди, которые были до него: болезненным расставанием. Дирк его переиначил, вывернул наизнанку, посмеялся и оставил. Есть две беды, которые могут травмировать вас в отношениях: расставание, либо его отсутствие. Алтана настигало второе, настигало много раз.       Алтан никогда не был жестоким по жизни, ему не делали зла в детстве, родители любили его и давали всё лучшее, что только могли дать. Но после смерти мамы он совсем потерялся, не понимал, куда ему нужно было двигаться дальше, а на его несчастье после небольшого периода неопределенности нашелся Дирк. Ворвался в его жизнь на какой-то вечеринке, позвал к себе домой, куда они влезали через окно. Алтан был пьян и очень весел, и он не мог вспомнить, что случилось той ночью, но это и не было особо важным для истории в целом. Ведь это так романтично — влюбиться в хулигана, найти свое утешение в саморазрушении! Алтан в самые короткие сроки научился курить, пить до беспамятства, а еще — забивать на свои нужды и отдаваться без остатка так, как нужно было Дирку. До синяков на коленках, до саднящего горла, до слез от изнеможения. «Ну, ему нужнее, он так показывает любовь!»       Алтан поймал себя на мысли, что уже пятнадцать минут втыкает в кофейную гущу со слезами на глазах. Дирк был рядом с ним последний раз год назад, и он все еще не желает отпускать Алтана, желает продолжения всего того, что ему так нравилось.        — Черт, — вздохнул-всхлипнул.       Он правда пытался учиться постоять за себя, но давалось это трудно. Дирк — его первая настоящая любовь, первая сигарета, первая близость, первый алкоголь и первые серьезные отношения, — Дирк был слишком вездесущ, чтобы Алтан хоть на мгновение почувствовал себя сильным, за что-то ответственным. Постоянно чувствовать себя слабым — не весело.       Надо было уходить из кафе. Алтан заплатил, оставил чаевые, взял мятную жвачку и попытался успокоиться, смотря на свое грустное отражение в лужах под ногами.       «Какая гадость на душе,» — он закутался в свитер, поправил зонт, чтобы ветер не задувал, и открыл магазин, убрав табличку: «Обеденный перерыв». Удивительно, что Дирк не додумался прийти сюда. Хотя, может, боялся Вадима? И правильно делал.       Алтан проверил соцсети, ничего. Было горько, неприятно, но, кажется, все, что ему оставалось делать — терпеливо ждать. Он давал Вадиму свой номер телефона. Не знал тогда, зачем, но, может, он все-таки позвонит? Алтан вернулся домой пораньше, абсолютно разбитый и грустный, сразу сходил в душ. У него по всей квартире стояли растения, даже в ванной — папоротник. Алтан беспокоился, постоянно оглядывался на растения, чтобы успокоить мысли, поливал, удобрял, брызгал, протирал листья, подрезал листочки весь вечер. Вместо ужина — хлопья с молоком под какой-то ситком, вместо спокойствия — постоянно ворочался. За окном второй день шел ливень, было холодно, Алтан чувствовал себя невероятно одиноко. Ночь — вообще время темных мыслей, а у него их было слишком много, и чтобы их заглушить рядом никого не было.       Утро, снова дождь, снова не так много посетителей и никакой громкой музыки. Снова обед в гордом одиночестве в кафе, которое находилось очень далеко от магазина. Алтан чувствовал себя так, будто за ним постоянно кто-то следит, при чем кто-то совершенно конкретный. Можно было бы подать на Дирка в полицию за сталкеринг, но Алтан не хотел сталкиваться с какими-нибудь гомофобами в полиции, там еще добавить могли вместо помощи. Алтану действительно было страшно идти в любимые места, и за это было стыдно даже перед самим собой.       Весь день Алтан дружелюбно общался с клиентами, помогал, придерживал дверь, если выносили тяжелое растение, давал дополнительные пакеты или подбирал цветы под стрекот молодой девушки, которой очень нужно было что-то особенное для своей возлюбленной, даже позволил зайти покупателям с двумя собаками, которых ливень застал посреди прогулки. Ему могли случайно наступить на ногу, оторвать листочек у растения, опрокинуть кашпо — все равно. Но когда он пришел домой и споткнулся о порожек на входе в свою комнату — растянулся на полу и громко разрыдался в ковер.       Он очень скучал.

***

      Алтан понятия не имел, сколько пролежал на полу, но Марсель — его кот, — лег ему на спину и, мурлыча, топтался по нему лапами, пытаясь, кажется, подбодрить хозяина. Вставать совсем не хотелось, пушистый зеленый коврик так и манил, а свитер, в котором Алтан ходил весь день, пропах лавандой и теперь успокаивал. Алтан уже свернулся на ковре, собираясь немного поплакать в обнимку с Марселем, но в кармане завибрировал телефон. Подумалось, что звонит напоминалка про таблетки. Раздраженно захлопал по карманам штанов, еле-еле вытащил телефон и, утерев слезы с глаз, увидел, что — вот ничего себе, — ему звонит незнакомый номер. С замиранием сердца поднял трубку:        — Ало?        — Здарова, принцесса, я вот еле твой номер нарыл, че как? — Вадим очень сильно сипел, но это явно был он. Веселый голос с уверенными нотками.        — Вадим! — Алтан вскрикнул это намного более счастливым тоном, к тому же резко привстав, от чего Марсель улетел на диван с громким кошачьим криком возмущения. — Ой…        — Тебя там убивают?        — Нет. Эм… Почему тебя не было на работе два дня?        — Слег, прикинь? Ангина-хуина, хрен знает. Сопли в три ручья.        — Окей. Почему сразу мне не позвонил?        — Я тут почти в отключке лежал… — Вадим очень громко закашлял.        — Оу… Ладно.        — Такие дела, да, — он пару секунд посипел в трубку. — Слушай, я почему звоню-то…        — Салон твой не грабили, вроде. Стоит.        — Да не в этом дело, — Вадим, кажется, пытался к чему-то подступиться. Алтан жадно вслушивался в интонацию, пытаясь понять, что происходит. Такое было в их общении впервые. — Тут ситуация. Я в лежку, вчера еще смог… Ну, короче, с собакой гулять некому, а Царевичу бы хоть пятнадцать минут на улице побыть, за мячиком побегать, все дела. Я в лежку, опять же, еле чай себе могу сделать, не то, что собраться, выйти…        — Геолокацию скинь в зенли, я сейчас приеду.        — Ты… Я вообще-то хотел попросить найти собачью няньку, если у тебя есть возможность в интернете нарыть…        — Ага, чтобы ты еще половину зарплаты спустил во время болезни. Адрес. Я буду через полчаса, открой дверь.       Алтан сбросил трубку, получил смс-ку с адресом и паролем от домофона. «Царевич добрый, еще щенок, будет прыгать — поднимай колено, он перестанет :)»       Пришлось собираться в каком-то бешеном темпе: Алтан надел резиновые сапоги, взял зонт, натянул какую-то зеленую толстовку, снял все украшения. Пока ждал такси - забежал в аптеку, купил базовый набор, который ему помогал во время простуды. Даже «Звездочку» дурацкую в разных формах. Забежал за шоколадкой с орешками и травяным чаем, купил собачьи вкусняшки и даже мячик. В общем, на пороге у Вадима появился полностью готовый ко всему.       Квартира была белой, не очень чистой, но и не заваленной. Основной беспорядок был на кухне: немного чашек и немытых тарелок, но оно и понятно - сил на помывку не находилось. Вокруг собачьей миски было немного засохшей гречки, которую у хозяина, видимо, не было сил вытирать. Царевич, надо отдать ему должное, не лаял и слушался Алтана, когда тот нашел поводок, ошейник, шлейку и мячик.       Десять вечера, накрапывал дождь, а Алтан в ярко-желтых резиновых сапогах стоял под зонтом и наблюдал, как Царевич внимательно обнюхивает очередную шину, чтобы через пару секунд её пометить. Алтан не любил собак. Они были шумными, слюнявыми, вонючими, с них лезла шерсть. Они совершенно не имели манер и плевать хотели на то, сколько пространства занимают. Многие большие собаки не осознают свои размеры, как и маленькие, и когда тебе попадается огромный дог, который хочет встать лапами тебе на плечи, или чихуахуа, прыгающая на овчарку, вот тогда ты начинаешь сомневаться, а надо ли оно тебе?       Но Царевич Алтану понравился. Бультерьер — собака, может, бойцовская, но Вадим явно что-то воспитал в нем не так, потому что из бойцовского в Царевиче остался только стереотип о его породе.       Отгуляв около часа, Алтан вернул Царевича домой и даже помыл ему лапы. Посидел минут десять на кухне, слушая, как с присвистом во сне дышит Вадим, прискорбно оглядел посуду. «Все, я все сделал, верно? — подумал Алтан, оглядывая пакеты с продуктами и лекарствами. — Я помог тем, чем меня просили помочь, верно? Пора идти?» Он поднялся... ...И принялся убирать посуду в раковину. Потом помыл посуду, убрал её в сушилку.       Понял, что в холодильнике много еды, но все надо готовить, на что у Вадима, наверное, сил не было совершенно...       Короче, как-то так вышло, что в два часа ночи Алтан опомнился над маленькой кастрюлькой куриного супа с вермишелью, который он сам просто обожал. Вадим сладко спал в обнимку с Царевичем. Пес по-хозяйски свернулся у него в подмышке и положил голову на плечо, чавкая периодически в ухо Вадиму, но тот не обращал никакого внимания. Алтану стоило уйти, наверное. Если бы только Вадим не начал кашлять и не проснулся. Алтан тут же сделал ему свежий чай с медом, поставил на тумбочку. Не знал, присесть ли на край кровати рядом или это будет уже как-то чрезмерно интимно. Все-таки присел. Царевич счастливо застучал хвостом по одеялу.        — Ты че, тут до сих пор?        — Ага.        — Домой бы шел… Поздно, — Вадим осознал цифры на часах. — Уже. Полтретьего, ты ебнулся?        — Спасибо бы хоть сказал, я тебе еду сделал.       Вадим чихнул в противоположную от Алтана сторону, нащупал пачку салфеток, высморкался и очередной сопливый комок полетел на пол.        — Спасибо. Типа, правда спасибо. Царевич тоже благодарен, да? — Вадим похлопал пса по пузу, а тот только и подставился для этого. — Ты меня очень выручил.        — Я еще завтра, то есть уже сегодня, после работы приеду.        — Ну куда? Мне получше становится, сам справлюсь.        — На улице холодно. Я приеду, мне не трудно.       Алтан потрепал Царевича за ухо.        — Понравился?        — Он хороший.       Алтан сел на диван в гостиной, хотел вызвать себе такси. Но диван был мягкий, а Алтан очень быстро пригрелся, и где-то на второй подушке под спиной самоконтроль полетел в тартарары.       В четыре утра Вадим проснулся по чистой привычке. Уложил Алтана поудобнее, снял с него кеды, стащил с него верхнюю одежду и накрыл одеялом. Косы осторожно убрал с лица, потрогал лоб на всякий случай. На этапе снятия носков понял, что ноги у Алтана ледяные, как у лягушки.        — Царевич, сюда иди, — Вадим похлопал по одеялу, и пес тут же прыгнул Алтану в ноги. — Сегодня его греешь.       Съел тарелку супа, причмокивая, и лег спать. Вадим, может, плоховато соображал во время болезни, но сейчас даже ему было как-то неловко от такого спокойного, уставшего Алтана, который просто пригрелся. Кажется, ему нужен был отдых и немного заботы.