татуировки и цветы

      Абстракцию Алтан набивать не очень хотел, так что попросил Вадима помочь облечь яркое пятно краски в что-то более живое. Всю неделю Вадим рисовал разные эскизы, пока Алтан с чувством полного восхищения не указал на маленький свернувшийся клубочек в самом углу скетчбука, рядом с которым стоял крестик.        — Тебе нравится этот? — с большим удивлением спросил Вадим.        — Я хочу себе спокойного дракона. Не бешеного, — фыркнул Алтан. Вадим усмехнулся, но крестик стер и заменил на галочку в кружочке.        — Тебе он прям сильно нравится?        — Больше всех.       После этих слов уже на следующий день в распоряжении Алтана было шесть разных свернувшихся калачиком спящих драконов. Вадим попросил фотографию его ребер, чтобы он мог пошаманить в фотошопе, на что Алтан чуть не послал его на три веселых, но, в принципе, Вадим и не настаивал. Поэтому Алтан отправил. Назло. «Крутая фигурка, принцесса, ты прям модель ;)» — от Вадима заставило Алтана бежать под холодный душ на следующее утро.        — Какой больше нравится?       Алтан полистал картинки в айпаде и на драконе, свернувшимся калачиком перед маленькой монеткой, его сердце пропустило удар.        — Этот, точно этот!        — Ага, значит, наши вкусы схожи, — загадочно улыбнулся Вадим. — Тогда, до понедельника?        — Сколько? — спросил Алтан, подразумевая цену.        — Нисколько. До понедельника.       Алтан не очень понимал, что происходило. Пообщался с клиентами Вадима, узнал стоимость их татуировок, учитывая размеры и расходы материалов. Рассчитал примерную стоимость своей татуировки, отложил сумму в кошелек, чтобы подкинуть. Любая работа, по его принципам, должна была быть оплачена.       В «день икс» Алтан пришел так, как они договаривались: в девять утра, трезвый, не с бодуна. Вадим, кинув очередную зубочистку в мусор, расплылся в широкой доброжелательной улыбке, подкосив ноги Алтана одним своим видом, и поманил к себе. Находиться на территории Вадима было необычно, Алтан очень редко заходил к нему, боясь потревожить или нарушить стерильность во время сеанса, лишь стучался в окно, подавая знак, что можно сходить на обед. Необычно, но волшебно, как будто Алтан открывал для себя новый мир и новую сторону Вадима.        — Ну, че, как настрой?        — Уф, — выдохнул Алтан, в руках теребя телефон. Это нервное.        — Понимаю. Ниче, щас повеселеешь. Футболку снимай.       Алтан прямо прочувствовал это веселье всеми фибрами души от такого приказа, внутри что-то упало и разбилось. Стянул футболку, немного неловко оставил её на стуле и подошел к Вадиму еще ближе. Тот стоял с эскизом на руках, готовый клеить. Первое прикосновение к ребрам вызвало у Алтана мурашки по коже — пальцы были немного холодными и влажными.        — Это ведь твоя первая татуировка?        — Ага, — немного нервно сказал Алтан.        — Ну, смотри, объясню, что сейчас будет происходить, — Вадим явно приступил со знанием дела и всей своей имевшейся внимательностью. Он может быть сколько угодно наглым, сколько угодно забавным, но когда дело доходило до работы — он становился чуточку серьезнее и ответственнее. Все-таки люди доверяют ему свое тело. — Я все дезинфицирую, удаляю волосы с участка, где потом бью. Наношу эскиз, че-то дочерчиваю маркером, ты одобряешь — мы начинаем бить. Норм?        — Понял, — кивнул Алтан.       Опомнился уже только лежа на кушетке со слегка поднятыми руками, когда Вадим начал переносить эскиз на кожу. От такого близкого контакта стало немного неловко: пальцы Вадима, которые легко могли сложиться в кулак и размозжить кому-нибудь череп, сейчас касались нежно и аккуратно, прощупывали кожу, гладили. «Нет-нет-нет, не о том думаешь, идиот, он просто работает!» — завопил внутренний голос номер один, но был успешно подавлен: «Позволь насладиться моментом!» — внутренним голосом номер два.        — Ребра — довольно болезненное место.        — Мы об этом уже говорили, — Алтан прочистил горло, голос немного трясся. — Я помню.        — Помнишь — это хорошо, но сейчас процесс будет. Если сложно будет терпеть — останавливай.       Алтан с интересом наблюдал за всем подготовительным процессом, когда Вадим сосредоточенно наливал чернила, дезинфицировал все, доставал инструменты и в целом готовился к работе. В черных латексных перчатках смотрелся он просто сногсшибательно, конечно.       Первые прикосновения иглы к коже были не очень болезненными, так что процесс начался.        — Сначала сделаем контуры, — решил пояснить Вадим, чтобы разбавить сложившуюся тишину. Алтан не мог думать от слова совсем: вторая рука Вадима покоилась у него на груди, накрывая немного оттопыренный то ли от холода, то ли от легкого возбуждения сосок. Было неловко, но Вадиму, кажется, вообще по барабану — он работал, не отрывая глаз.        — Угум.        — Потом зальем цветом. Слава богу, он не сплошной, ты еще легко отделаешься, — усмехнулся Вадим.       Алтан неловко улыбнулся, запустив у Вадима какой-то процесс чрезвычайной нежности. Мерно жужжала машинка, Вадим пытался Алтана развлекать шутками, но в какой-то момент тот заснул минут на сорок. Проснулся, покраснел весь от смущения, но был тут же успокоен.        — Слушай, если ты так уж хотел татуировку, че раньше-то не сделал?        — Эм… я не уверен, что ты захочешь об этом слушать.        — Ой, да ладно, я с твоим сумасшедшим бывшим знаком, что может быть еще хуже?        — Ну, вообще, это история тоже о нем.       У Вадима на лице отчетливо читалось: «Вот это пиздец!» — из-за чего он даже на пару секунд отстранился, держа тату-машинку на весу.        — Он учился бить татуировки у какого-то парня, и у нас была договоренность, что когда ему позволят делать татуировки на людях, он набьет мне… Он хотел быть первым, кто, как он сказал: «Оставит значимую отметку,» — на мне. И он обижался, когда я спрашивал, не найти ли мне мастера, который просто набьет его эскиз.        — Ревнивый долбоеб, — прошипел Вадим. — Правильно ты от него ушел. Он реально чокнутый какой-то у тебя.        — Я его очень любил. И, может, я был…        — Слишком требователен? Или преувеличивал? — перебил Вадим, но достаточно мягко. — А может, это просто он думал членом вместо головы, ты об этом не хочешь поразмышлять?        — Мне иногда кажется, что я мог ему помочь, если бы не ушел… — очень тихо сказал Алтан, и тут Вадим заметил, как он вцепился в кушетку.        — Больно?        — Мгм…        — Так, минутка перерыва, — Вадим промокнул татуировку и отстранился, отошел к столу с кучей разных предметов на нем. Выудил бутылку воды и металлическую трубочку, открыл, осторожно поднес Алтану и очень аккуратно тыкнул трубочкой ему в губы, заставляя сделать несколько глотков. — Иногда, знаешь, делать так, как будет лучше тебе, чувствуется неправильным. С этим ничего не поделаешь. Но если он постоянно клал на тебя хуй, если он вел себя наплевательски, то "ему было плохо" - не оправдание. Всем плохо, но быть мудаком или не быть мудаком - личный выбор каждого.       Алтан молчал, лишь кивая. Все понял. Они совсем скоро продолжили, и он, чтобы немного отвлечься, полез в телефон, не желая особо разговаривать. Начал увлеченно бегать глазами по экрану. Это продолжалось минут пятнадцать: он что-то печатал, улыбался, будто увидел что-то очень интересное и долгожданное, продолжал листать вниз.        — Что читаешь? — поинтересовался Вадим.        — «Мастер и Маргарита», — ответил Алтан, глазами бегая со строчки на строчку.        — Ого, не читал до этого?        — Читал, но до меня только сейчас дошла одна вещь, — Алтан сглотнул. — Что в трех разных произведениях тысяча девятьсот тридцать восьмого года написания, ну, то есть, тех произведений, которые тогда были либо написаны, либо набросаны, показаны три разных мистических существа. «Ангелоид» из романа «Пирамида», который посещает Москву; Воланд, естественно… Ну и «Старик Хоттабыч», чего уж там. И до меня дошла разница между ними.        — Ебать, в чем? — Вадим сосредоточенно сжал губы в полоску, проводя машинкой, стараясь заговорить Алтана, ведь он подступал к самому болезненному месту.        — Тц, — Алтан от боли чуть не дернулся, но продолжил: — Из них троих остался в советской реальности спокойно только последний. Воланд и ангел эм… Они ушли в шоу-бизнес, если так можно сказать.       В воздухе повис немой вопрос. Алтан отдышался, Вадим стер кровь в очередной раз и, дабы удостовериться, что клиент все еще живой и в кондиции продолжать, кивнул ему, мол: «И в чем было дело, хватит резину тянуть, я не настолько уж тупой!»        — Москву посетили ангел, дьявол и джин. Все они исполняют желания. Но ангел и дьявол — существа христианской веры, а джин — дохристианской эры существо. Ему плевать на этическую сторону. До меня дошло наконец, почему джин остался. Вау.       Вадима поразила мысль о том, как в голове Алтана уживаются жуткая неуверенность в себе и своих силах одновременно с невероятным умом и глубокими размышлениями. Алтан был удивительно сообразительным, ловким, изящным сам по себе, но таким неуверенным, что это делало его в своих же глазах слабым и глупым. А когда ты веришь, что ты глуповат и слабоват — будешь вести себя соответственно. Дирку стоило хотя бы попытаться узнать своего возлюбленного, мог бы отыскать самый настоящий клад!        — Я даже не замечал этого, если честно. Нихера у тебя познания!        — Ну, ничего страшного, все люди по-разному все воспринимают… Книги это не аксиома для того, чтобы быть умным. Книги — для удовольствия.       Алтан зашипел, Вадим прекратил работу, стер кровь. Алтан выключил телефон и отложил, решив отдохнуть немного. Прикрыл глаза. Вадим улучил момент, чтобы полюбоваться им: длинные ресницы подрагивают, на лбу испарина, косы опрятные, руки сжаты в кулаки от нервов. Лежит без футболки, не изучает Вадима в ответ — доверяет. Какой же он красивый в этой своей уязвимости и попытке скрыть смущение.        — Так, нам еще буквально час остался. Ты живой?        — Живой, — сипло ответил Алтан. Он уже умаялся, но надо же было закончить.        — Вот и хорошо.       Когда они добивают, Алтан с удивлением осознает, что на дворе шестой час вечера, а его ребра нещадно болят с левой стороны. Просто ужас.        — Я горд собой, — Вадим отодвигается от Алтана и смотрит с большой радостью. — Можешь встать и посмотреть.       Алтан тут же оказывается у зеркала, разглядывая дракончика, свернувшегося перед желтой монеткой. Он примерно с ладошку, выглядит очень уютно и так, как планировал Алтан: вызывает только хорошие ассоциации.        — Я тебе наклею пленку, ты шесть дней с ней походишь. Татуировку не чесать, мочалкой не тереть, — четко проговаривал Вадим, осматривая Алтана со спины, пока тот собой любовался. — Будет выделяться лимфа с пигментом, на неё кладешь хуй, не трогаешь пленку совсем. На шестой день я приду, помогу снять пленку и показать, как дальше за ней ухаживать. И посмотрю, как она зажила. Лады?        — Договорились! — радостно ответил Алтан.        — Ой как мы заулыбались! — Вадим хрипло рассмеялся, отрезая нужную по размеру пленку. — Иди сюда, золото.       До этого кроме «цветочник-хуечник» Алтан особо ничего от Вадима не слышал. Но теперь это было даже как-то приятно, естественно. Друзья так не делают, не дают такие нежные клички.        — Так, стой смирно, — Вадим сосредоточился, прислоняя пленку по всей поверхности татуировки. — Готово. Еще в бассейны-сауны и другие места общественного купания не ходим недели две. И без алкоголя!        — Совсем?        — Совсем. Можешь надевать майку, тебе явно холодно.       Вадим осмотрел Алтана с ног до головы, явно задерживаясь взглядом на груди. Алтан, догадавшись, что тело снова реагирует на возбуждение, как можно скорее натянул футболку, сверху еще и накинув свитер. Погода все еще была немного прохладная.        — Давай вызову тебе такси. Постарайся без повышенных нагрузок, без…        — Секс можно?        — Кхм, — Вадим удивился такому резкому вопросу, но, посмотрев на Алтана, сразу понял, что тот сам от себя такого не ожидал. — Не стесняйся, принцесса. Секс можно, мастурбацию тоже. Это никак не влияет. Вообще.        — Угу-спасибо-увидимся-пока! — Алтан хотел вылететь из помещения, но Вадим поймал его за руку.        — Стоять, такси вызову, усажу тебя туда — и тогда уже пока.       Алтан сделал шаг к Вадиму, показывая, что, мол: «Ладно-ладно, не бегу, видишь?» — после чего тот его отпустил и расслабленно улыбнулся. Все оставшееся время Алтан сидел на стуле у входа, обняв свой рюкзак. Ему было очень неловко, ведь пока Вадим убирался — он сидел и ничем не помогал, потому что тот строго-настрого запретил. «Еще уколешься чем-то, а я себе этого не прощу!»        — Так, давай я доеду с тобой до дома, у тебя рядом есть аптека, заранее купим тебе одну штуку…

***

      Вадим наваливается на него прямо на входе в квартиру. Алтан успевает испуганно вскрикнуть, но как только он понимает, что его целуют — медленно приоткрывает рот, отвечая. Рюкзак выпадает из рук, ладони находят свое место на пояснице Вадима. Гладят, сжимают, цепляются. Так правильно, так нужно, так, черт возьми, горячо! Неужели это правда происходит?       Вадим лезет ему под футболку горячими шершавыми ладонями, ведет вверх, задевает большими пальцами соски, заставляя Алтана шумно выдохнуть. Поцелуй становится агрессивным и очень мокрым, Алтан пытается найти точку опоры, спиной прислоняется к стене, а Вадим протискивает свое колено ему между ног. Одновременно с этим отрывается от сладкого поцелуя и впивается зубами в шею, слегка покусывая, языком проходясь по адамову яблоку, и Алтан от удовольствия чуть ли не лезет на стенку. Трется о бедро Вадима пахом, тихо постанывает, совсем-совсем уж робко, едва слышно. Тот ухмыляется, сдирает с него футболку и кидает на пол, языком ласкает соски, заставляя всхлипнуть и простонать уже громче. Кусает-обводит-лижет-оттягивает, словно в самом лучшем порно ролике, который когда-либо мог представить себе Алтан.       Он опирается на плечи Вадима, одной рукой зарывается в его мягкие белые волосы и краснеет-краснеет-краснеет, пытаясь не сгибаться пополам от возбуждения, пока к щекам приливает небывалый жар от того, как настойчиво и уверенно Вадим ласкает его. Руки пристраиваются между спиной и стенкой, гладят поясницу и спускаются ниже, настойчиво сжимая задницу. Алтан попискивает: если податься вперед — ласки настойчивее, назад — сладко и по-собственнически сжимаются руки, чуть согнуть ватные ноги — стояком прямо на широкое бедро. Вадим везде и Вадим ласкает его так, как никто никогда не ласкал.       Вадим медленно стекает на колени, ухмыляется, расстегивая его ширинку. Алтан на грани между обмороком и происходящем, коленки дрожат ощутимо. На них — горячие руки, что поглаживают, пытаются успокоить, утешить. Все происходит совершенно безмолвно. Вадим расстегивает ширинку. Спускает его джинсы до колен. Проводит ладонью по внутренней стороне бедра, вызывая тихий скулеж. Наконец, снимает нижнее белье. Языком ведет от пупка к паху…       Звенит будильник.       Алтан стонет, просыпаясь, и до него доходит содержание сна. Он, абсолютно взбешенный, выключает звук телефона и швыряет его куда-то вглубь небольшой квартирки, откровенно животно рыча в приступе бесконтрольной ярости. Вся его постель мокрая от пота, смятая, одеяло лежит сбоку и подушки разбросаны в разные стороны. Алтан недовольно хнычет, переворачивается на живот, встает на колени, лежа грудью на подушке и, задрав футболку, оттягивает соски пальцами, сжимает, пытаясь удержать остатки образа Вадима перед глазами. Облизав одну ладонь, приспустил обтягивающие боксеры, на которых уже начало образовываться маленькое мокрое пятнышко, и быстро задвигал рукой по члену, жмурясь. Он попытался вспомнить сон, вспомнить каждое прикосновение, которое до сих пор фантомно чувствовалось на груди и ребрах, представить голос Вадима, шепчущий ему какие-нибудь непристойности прямо в ушко. С тихим, измученным стоном, Алтан наконец-то кончил, пачкая постель. Какая разница, он и без этого намучился за эту неделю.       Сегодня Вадим придет снимать пленку, а еще они ужинают вместе. Это были самые сложные шесть дней в жизни Алтана. Смотря в потолок, он понимал, что окончательно и бесповоротно завел себя же в тупик из которого самый простой выход — напролом, в руки к Вадиму. И от этой мысли Алтана бросало в дрожь. Шесть дней мокрых снов, которых не было уже около года — это слишком явный знак того, что Вадим уже давно не просто знакомый. Алтан искренне и по-простому влюбился. И посчитал его достаточно комфортным человеком, чтобы доверить себя полностью. Подсознание кричало об этом.